Каждому свое
Я решила и сюда запилить данную ДЛску. Приготовьте платочки, корвалол, грустную мелодию и что-то с высоким градусом алкоголя 
1. Tabula rasa
Маленький дрелл вздрогнул от попавшей на лицо капли дождя и поднял голову вверх. Густая зелень образовывала над ним купол из ветвей и причудливой формы листьев, в глубине которых перекликались друг с другом птицы, чьи голоса он никогда не слышал. Так странно жить на планете, чью фауну ты не знаешь. К Серым лесам мама никогда его не водила - слишком влажная среда - а вот Жемчужные пески Маар знал наизусть. Так и было бы, если б не старший брат Дживан, что привёл его сюда. Он промчался мимо брата, едва не сбив того с ног, и влетел в густой кустарник.
- Дживан, мама не разрешает сюда ходить. Дживан!
Старший брат высунулся из растительности, жуя какой-то лист.
- И мне даже интересно, почему! Иди сюда, - он махнул рукой. – Скорее!
Маар робко приблизился к кустарнику, раздвигая влажную листву и протискиваясь вперёд. Он удивлённо застыл перед открывшимся видом буйной зелени и даже раскрыл рот. Дрелл медленно двинулся вперёд, озираясь по сторонам. Он не знал ни названий тех цветов и широких листьев, возвышающихся над ним, ни того факта, опасны ли цветущие деревья и кустарники. Маар замер перед тонким стволом дерева, чьи ветви склонились к земле под тяжестью больших розовато-белых бутонов. Они источали сладкий аромат, а с сердцевины капала крупная роса, маня к себе. Маар протянул руку, чтобы подцепить капельку, как сверху на его голову упал какой-то фрукт.
- Он ядовитый, уснёшь и не проснёшься, - деловито сообщил Дживан, свисая с высокой ветки и откусывая спелый фрукт.
- Откуда ты знаешь?
- Видел в книге. А вот эти ягоды можно есть, - он ткнул пальцем в лежащий у ног Маара крупный плод.
- Ягоды? – Маар недоверчиво поднял спелую, размером с кулак, почти чёрного цвета ягоду и понюхал её. – Ты уверен? – переспросил он брата. Дживан яро закивал головой, поднимаясь по веткам точно обезьяна. – Дживан, слишком высоко, ты можешь упасть.
- Фсё ноумайно, - держа во рту плод ягоды, отозвался Дживан, поднимаясь ещё выше. Когда зелень скрыла его, Маар нервно затоптался на месте.
- Дживан, - брат не откликнулся. Вдруг на него нападёт змея или унесёт огромная птица, коих видно далеко отсюда. Кто знает, какие животные тут водятся. Мама не зря запрещает им сюда ходить. – Дживан!
Вместо ответа на Маара посыпался град чёрных плодов, а Дживан громко смеялся, раскачивая верхушки плодоносящего дерева.
- Вовсе не смешно! – запротестовал Маар, в очередной раз словив лбом ягоду, отчего она растеклась нектаром по его лицу.
- Видел бы ты себя, - Дживан спрыгнул с высокой ветки и передразнил брата. – Не смешно-о-о, Дживаа-а-ан! Ха-ха-ха. Какой же ты трусишка, Маарьял!
- И вовсе не трус, - насупился Маар, вытирая липкий нектар со лба. – Если с тобой что-то случится…
- Всё будет хорошо, - Дживан обхватил рукой шею брата и легонько стукнулся лбом в его лоб. – Веселье только начинается!
С этими словами он юркнул в пышную зелень кустарника. Маар стороной обошёл красивое, но ядовитое дерево с розово-белыми бутонами и, озираясь по сторонам, последовал за братом. Дживан копошился под раскидистым папоротником, выдавливая сок неизвестных листьев в походные фляги, а рядом лежал неизвестно откуда взявшийся рюкзак. Маар пригляделся – точно такой же лист жевал Дживан, когда высунулся из кустарника.
- Здесь недалеко есть источник, вода в нём холоднющая. Если много выпить, можно заболеть. А эти листья утоляют жажду. Если смешать воду и их сок, то много пить не придётся.
- Откуда ты всё это знаешь?
- Ты читаешь не те книжки.
- А зачем нам вода? Разве мы не пойдём домой?
- Домо-о-ой? – Дживан страшно выпучил глаза. – Мы даже не дошли до секретного места.
- Мама будет нас искать, - упрямо воспротивился Маар, абсолютно не обрадовавшись новости, что им нужно куда-то идти.
- Мама, - брат сделал паузу и исподлобья посмотрел на Маара, - не будет нас искать.
- Почему ты так уверен?
- Потому что она дерётся с папой, - Дживан протянул флягу брату.
- То есть как, дерётся?
- Ну, не знаю. Они всегда дерутся, когда он приезжает.
- Странно, я никогда не видел, чтобы они дрались.
- Потому что ты много читаешь, - Дживан показал язык Маару и звонко засмеявшись, помчался вглубь леса.
- Дживан, постой!
Они остановились лишь у самого источника, перевели дух, набрали воды и двинулись вдоль звонкого ручья. Маар то и дело крутил головой, озираясь на крики невидимых птиц и шорохи в высокой траве. Если бы рядом не было Дживана, Маар бы уже давно убежал из леса, сверкая пятками. Но рядом с братом ему было не страшно. Вдали раздался оглушительный раскат грома, и оба брата замерли. Дживан восторженно расширил глаза, Маар же зашёл за спину брата, с ужасом глядя в сторону звука.
– По ту сторону леса начинается гроза. Мы можем остаться, если хочешь, - Дживан усмехнулся, глядя на выпученные глаза младшего.
- Э-э… Н-нет, думаю, надо идти дальше, - звук грозы наводил на Маара ужас с тех пор, как он впервые услышал его, будучи ещё маленьким. Грозы на этой планете хоть и были лишь в Серых лесах, но раскаты разносились ветром на многие километры.
Они продолжали идти вперёд, разглядывая играющих на ветвях деревьев маленьких пыжаков. Над головой пронёсся порыв ветра, и что-то мягко задело затылок Маара. Он инстинктивно пригнулся и несмело поднял голову. Прямо перед ними сидела ярко-синяя птица с красными перьями на крыльях и веером жёлтых в крапинку пёрышек над глазами. Она моргнула внутренними веками, поочередно склонила голову на левый, а после на правый бок и звонко ухнула:
- Шиван!
Дживан широко улыбнулся и протянул на руке кусочки чёрных ягод, что были собраны в начале леса.
- Венценосная многогласка. Может издавать любые звуки и любой тональности, - Дживан чуть приблизился к птице и снизил голос: - Ма-а-ар, - протянул он. Птица покрутила головой, поморгала и коротко ухнула:
- А-а-ар!
Дживан зашёлся смехом и повторил имя брата. Птица по-прежнему вторила «А-а-ар», отказываясь произносить первую букву.
- Любые звуки, да? – поддел брата Маар.
- Ей нужно немного практики.
- Сколько раз ты был в этом лесу, что она запомнила твоё имя?
- Ну-у… Несколько, - Дживан осторожно потрепал перья птицы под клювом и двинулся дальше. Многогласка выкрикнула его имя и, покружив над ними, скрылась в листве.
- Когда?
- Ты болел.
- Дживан, - Маар остановился. – Я правда не думаю, что мы должны идти дальше.
Брат остановился и повернулся к нему.
- То место, куда мы идём, я не стал смотреть сам, потому что это было бы нечестно. Ведь ты болел. Поэтому мы просто посмотрим, что там, и пойдём домой. Тем более, мы почти пришли.
Маар нехотя согласился. Дживан всегда искал какие-то авантюры, за которые иной раз получал втык от матери. Однако, ему всё быстро сходило с рук - и Маар не мог понять, почему. Они братья, более того, близнецы, но если шкодил Маар, и его ожидало наказание, то Дживан охотно брал вину на себя, зная, что ему всё простится. Маленький Маарьял считал, что и к нему и к брату должно быть одинаковое отношение. Тем не менее, он ощущал, что старший брат находится в большей почести. Потому-то он и следовал за ним везде, подвергался тем же опасностям, но, в отличие от Дживана, боялся наказаний.
Дживан задумчиво почесал тонкий шрам на скуле, полученный за свой чрезмерный интерес к песчаным ящерам, и повернул направо. Он вышел из зарослей и гордо представил младшему брату засыпанный песком курган.
- Ты хотел показать мне… горку? – Маар покосился на брата.
- То, что под горкой, - Дживан отпил из фляги и взбежал на курган. Он недовольно сморщился – за ночь ветер вновь засыпал вход, и дреллу вновь предстояло его откопать.
- Маар, помоги мне. Это нечто!
Дживан раскапывал песок яро, словно варрен, откидывая его и отплевываясь от попадающих в рот песчинок. Маар же неохотно копошился в ямке до тех пор, пока не увидел причудливые иероглифы на каменной кладке.
- Ещё немного! – натужно крякнул Дживан и схватился за большой валун. – Давай, Маар, помоги мне, он скрывает вход.
Мальчики ухватились за каменную глыбу и с трудом отодвинули её лишь на пару миллиметров.
- Фу, ну нет, я так это не оставлю, - Дживан смахнул со лба песок и перескочил на место перед валуном, подкапывая под ним. Глыба начала поддаваться и потихоньку оседать. – Ну, до чего же громадная, - восхищался Дживан, опускаясь ниже в яме и чувствуя, как глыба подкатывается к нему. – Ещё чуть-чуть.
Маар заметил как опасно камень навис над братом, вот-вот обрушится на голову.
- Дживан! – Маар схватил его ворот, подтягивая к себе в тот момент, когда валун, потеряв твёрдую опору под собой, накренился и перевалился на скошенный бок. Следом за валуном последовал поток песка, снёсший мальчиков вниз. Дживан вынырнул из-под песка и широко улыбнулся, увидев, что вход в катакомбы наполовину открыт. Им хватит, чтобы пролезть.
Маар вытряхнул песок из ботинок и глянул в тёмный проём. По спине побежали мурашки. Это в такую-то жару!
- Дживан, мы же не полезем туда?
Брат снисходительно глянул на него. Маар боялся всего, начиная от шороха под кроватью и заканчивая подобными тёмными местами. Но больше всего он боялся, что мама отругает его за непослушание.
- Именно туда мы и полезем, - Дживан поднялся к проёму и вытащил из рюкзака фонарик. – Или я зря так долго собирал все эти вещи и разведывал территорию?
Маар потупил глаза. Как брату удаётся делать так, чтобы Маар чувствовал себя виноватым?
- Не дуйся, ты не пожалеешь, - брат ободряюще подмигнул ему и смело шагнул в проём.
- Дживан, постой! – Маар остановился. – Вместе.
Дживан взял его за руку, и они вдвоём сделали ещё несколько шагов вперёд. Высота потолка позволяла им стоять в полный рост, а по мере продвижения вперёд, узоры и иероглифы над их головами становились всё выше. Дживан остановил Маара перед резко обрывающимся путём и распластался на песке. Он привязал второй фонарик к верёвке и кинул вниз. Тот тихо приземлился на выступ в двух метрах от мальчиков.
- Верёвки хватит, чтобы спуститься. Я первый.
- А как спущусь я?
Дживан оглядел узкое помещение. Под потолком как раз над обрывом был вбит толстый крюк. Дживан сделал петлю, перекинул через крюк и, продев конец верёвки, повис на ней и подёргал, подтягиваясь кверху.
- Крепкий, должен выдержать.
- Должен? – Маар по-прежнему не одобрял всей задумки брата.
- Крюк выдержал меня, выдержит и тебя. Я сам завяжу узлы на верёвке, если тебе так страшно.
- Мне не страшно, просто… - Маар нервно выдохнул. Ему не просто было страшно, было до безумия страшно!
- Неужели тебе не интересно, что там дальше? – Дживан посмотрел на брата горящими от азарта глазами.
- Вообще-то не очень, - промямлил Маар.
- Тогда я пойду один, найду что-то интересное, а ты потеряешь о-очень многое.
- Дживан, давай вернёмся. У меня плохое предчувствие. Помнишь, когда песчаный ящер укусил и поцарапал тебя? А тот случай, когда ты сломал ногу в заброшенном доме на окраине колонии? Дживан, пожалуйста!
Брат хмуро посмотрел на него и вместо ответа вручил ему фонарик на верёвке.
- Посвети мне.
От досады Маар притопнул ногой. Мама всегда говорила ему, что он умнее и терпимей брата, всегда сможет отговорить от необдуманных поступков, но Дживан никогда не слушал его. А когда с братом что-то случалось, мама укоризненно смотрела на Маара, будто он мог переубедить склонного к приключениям Дживана. Надо было сказать ему, что у Маара что-то заболело, что ему плохо, вернуться домой – отпускать его, да и лезть самому в неизвестную пустоту и темноту Маару очень не хотелось.
- Дживан, мы давно ушли из дома, мама будет искать нас.
- Я только спущусь, - не внимая словам брата, ответил Дживан, уже наполовину скрывшись внизу.
- Нам ещё обратно идти, будет темно, когда мы вернёмся, - Маар осторожно придвинулся к краю обрыва и умоляюще посмотрел на Дживана.
- Мы успеем, - он смело опускался ниже и ниже, пока не очутился на широком выступе, покрытым песком вперемешку с чем-то блестящим. – Ну вот, я стою, - он слегка попружинил на ногах. – Даже очень крепко, - в доказательство своим словам Дживан топнул ногой и попрыгал на месте. – Давай спускайся, тут хватит места на двоих, - он прошёл чуть вперёд и в сторону, ощупывая выступ.
- Дживан, я тебя очень прошу, вылезай, - Маар готов был заплакать, видя, что брат его абсолютно не слышит.
Дживан подошёл к стене и, проведя рукой по её неровностям, продолжал прыгать близко у края.
- Ну что же ты такой… - слова Дживана резко оборвались вместе с рассыпавшейся поверхностью под его ногами, и он скрылся в темноте.
- Дживан! – ответа не последовало. Маара мелко затрясло. На том месте, где стоял его брат, теперь зияла дыра. – Дживан!
Маар взял фонарик и вцепился в верёвку, опустив ноги с обрыва. Коротко всхлипывая, он опустился на опасный выступ и по-пластунски подполз к раю. Посветив фонариком, чей луч падал глубоко вниз, Маар различил неясные очертания руин и лежащего между ними брата. От его головы медленно растекалась бурая лужа.
- Дживан, - тихо позвал его Маар, едва сдерживая слёзы и вырывающиеся наружу всхлипы. Он поднялся на трясущихся ногах и вскарабкался по верёвке наверх, загребая руками песок, пытаясь вырваться из темноты. Буквально выкатившись из прохода, Маар стремглав помчался через лес, по той дороге, где они шли с Дживаном. Слёзы застилали глаза, он спотыкался и едва не падал. В голове то и дело возникали кадры, как Дживан срывается и его поглощает тьма.
Запнувшись за корень, Маар прямиком угодил в источник и даже не заметил, как холоден был тот. Мимо прошуршали мягкие красные крылья многогласки.
- Шиван!
Маар разрыдался. Он виноват в том, что не сумел отговорить брата и по его вине Дживан может умереть. Почему, почему он никогда его не слушал? Почему ответ за поступки брата должен держать Маар, ведь он младший! Это он должен шкодить и безобразничать, чтобы родители порицали его и ставили в пример Дживана. Почему так?!
Маар вырвался из густого кустарника и замер, завидев на дальнем кургане блики в окнах их дома. Что он скажет родителям? Что будет с ними, когда узнают о Дживане? Маар сорвался с места – каждая секунда дорога. Если он виноват, он ответит, только бы брат выжил. Только бы жил…
***
Тонкие пальцы выловили иглу, подтянули золотую нить и проложили последний стежок. Жемчужные пески на вышивке ничем не отличались от тех, что были за окном. Джамела выглянула в него, наблюдая за кружащимися птицами над Серым лесом. Что-то мальчишек давно нет, как бы не ушли в запрещённые места.
- Знаешь, нам всем нужно съездить на Кахье, - Амар поставил перед женой дымящуюся кружку с настоем и обнял Джамелу за плечи. – Мальчики должны знать, где их корни.
- Наши корни на Рахане, - отозвалась она, небрежно подёрнув плечом. Планета, сплошь покрытая океаном и на которой не утихают дожди, никогда не привлекала её. Она была рада выйти замуж за Амара, несмотря на то, что тот был киллером, и уехать подальше от невыносимой влажности. Как бы ханары не старались, но дреллы умирали и умирают от Кепраля. Джамела не желала такой участи себе и своей семье. Она выучилась на археолога, получила учёную степень и счастливо жила там, где выжить, казалось, было невозможно.
- Они должны увидеть эту красоту, - Джамела неодобрительно поджала губы. – На пару дней, и мы вернёмся сюда, к твоим пескам и жаре.
Амар состроил щенячью преданность на лице и глубоко заглянул в синие глаза с необычайным белым узором на радужке. Он отказался от гудящих ночной жизнью мегаполисов, где жил до знакомства с Джамелой, всерьёз подумывал о том, чтобы уйти от службы у ханаров – ведь опыт длиною в 20 лет более чем достаточен - ради сыновей и спокойствия жены. Ему очень хотелось показать мальчишкам, где он родился, где вырос и стал мужчиной, уважаемым дреллом.
- Соглашайся, - Амар встал на колени перед Джамелой, словно просил её руки. – Ты не пожалеешь, а мальчикам будет что вспомнить.
Прежде чем Джамела успела ответить, в дом влетел запыхавшийся Маар, почему-то мокрый и с ссадинами на лице и руках.
- Дживан… Он… Он упал… Там, в развалинах…
Амар резко вскочил, в то время как Джамела ухватилась за край стола, чтобы встать на ватные ноги.
- Каких развалинах? – едва вымолвила она.
- Около Серого леса, на курганном поле.
- Старые руины? – дрелла сглотнула подступивший комок. – Что вы там делали?
Маар не находил, что ответить. Он беспомощно открывал рот и растерянно смотрел то на суровое лицо отца, то на поникшую мать.
- Я... я пытался его отговорить…
Амар ринулся в соседнюю комнату, чем-то грохнул и вылетел из дома с объёмным чемоданом в руке.
- Он не слушал меня, - оправдывался Маар, глядя, как отец идёт к припаркованному у дома аэрокару. – Я не хотел туда идти, но он…
- Маарьял, садись, - коротко отрезал Амар, пропуская к аэрокару Джамелу с санитарной сумкой.
Маар сел в транспортное средство, вжав голову в плечи. Отец называл его полным именем только тогда, когда Маар был в чём-то очень виноват. И Маар, как никогда прежде, ощущал на себе неподъёмный груз вины и ответственности за брата.
***
Широкие, витиеватые трещины пропускали сквозь себя песок, массивные плиты потолка, казалось, вот-вот обрушатся, так опасно они балансировали на некрепких сваях, укрытых трещинами и изъеденных песчаной молью.
- Арашу, как только тут всё карточным домиком не сложилось, - Джамела осторожно ступала на песок, сверкающий крошкой неизвестного состава, из которого был построен проход. Она увидела верёвку, закреплённую Дживаном на крюке и обернулась на Маара. Тот виновато опустил глаза. Дрелла, мягко ступая, приблизилась к первому обрыву и посветила мощным фонарём вниз. Она что-то прошептала и коротко вздохнула. – Моего веса этот крюк не выдержит, так что страхуй, - она надела страховочную беседку и передала репшнур мужу. Он перекинул на её плечи санитарную сумку.
На тот злополучный выступ Джамела с лёгкостью спрыгнула и посмотрела вниз. Метров шесть, если не все восемь. Так сложно понять, когда там внизу лежит твой сын. Умело справившись с расстоянием и расставив крюки в более плотные места стены, она отстегнула карабин и приблизилась к Дживану. Амар посветил в её сторону, видя, как Джамела склонилась над телом, и по узкому помещению пронёсся её тяжелый судорожный вздох.
- Джем… - тихо позвал её Амар. Она распрямилась, выдохнув и шмыгнув носом.
- Я не вытащу его одна.
- Я спускаюсь, - Амар огляделся, ища хорошую опору для закрепления верёвки.
- Нет, тут слишком опасно. Плита ходуном ходит, она не выдержит веса ещё одного взрослого, - Джамела выудила инъекции панацелина, бинты и сняла верхнюю часть одежды. – Мне нужен твой плащ и что-то, из чего можно сделать подобие носилок.
- Джем, ты не сможешь…
- У нас нет времени ждать помощи, сделай то, что я прошу, - срывающимся голосом сказала дрелла, скручивая одежду в воротник для Дживана. – Зачем же ты сюда полез, малыш? Зачем, зачем?
Пока Джамела накладывала повязку и воротник на Дживана, Амар метался у аэрокара, не представляя, что можно использовать для носилок. В конце концов, он достал пистолет, что всегда хранился в бардачке, выстрелил несколько раз в сгиб спинки пассажирского сидения и, окончательно вырвав её, вернулся на развалины. Обвязав спинку, он осторожно спустил её вниз. Соорудив из оставшихся крюков крепления, дрелла обвязала их верёвками и осторожно переложила Дживана.
- Поднимать нужно вместе, равномерно, - она тронула шею сына. Пульс едва прощупывался. Миновав подъём, Джамела взялась за один конец верёвки, а Амар за другой - и под счёт они осторожно, но быстро подняли тело сына.
Из-за сломанного пассажирского сиденья места в аэрокаре не осталось, и, едва Дживана переместили в него, Амар погрузил всё снаряжение и умчался в местную больницу. Джамела вызвала по инструметрону скупщика, которому продавала свои вышивки, и тот перехватил их уже на подходе к колонии. В госпиталь они прибыли в тот момент, когда отец Маара сдавал кровь для Дживана. Он вышел из процедурной и обнял подошедшую к нему жену.
- Здесь ему не помогут, - тихо сказал Амар. Джамела посмотрела на него непонимающим взглядом. – Они сделают операцию, но здесь не Кахье. – Дрелла покачала головой. – Мы должны увезти его туда, Джем! Ты слышишь меня? Здесь нет ничего.
- Здесь есть врачи, - смаргивая слёзы, ответила она.
- Здесь нет высококвалифицированных врачей, здесь нет тех лекарств, что нам будут нужны, здесь нет… - он резко замолчал. Джамела с ужасом посмотрела на него.
- Что с Дживаном? – Амар молчал. – Что с ним?
- Ему нужны лучшие умы, - только и вымолвил он.
Маар смотрел на то, как горько плачет мать, уткнувшись в плечо отца. Маленький дрелл внезапно почувствовал себя брошенным. Он же здесь, он так же переживает за брата, за своего близнеца, такую же часть его самого! Почему на него не обращают внимания? Захотелось убежать, уничтожить те проклятые руины. Он медленно отвернулся от родителей и сделал пару шагов.
- Маарьял! – Маар медленно повернулся на голос отца. Амар подошёл к нему и присел. – Сейчас ты с мамой вернёшься домой, и соберёшь вещи. Не бери ничего лишнего, только то, что тебе необходимо, - Маар коротко кивнул.
- А как же Дживан?
Амар поджал губы.
- И его вещи тоже.
- Я не хотел, - по детским щекам потекли слёзы.
- Маарьял!
- Я говорил ему…
- Маарьял, - Амар слегка тряхнул сына. – Ты меня понял? – тот шмыгнул носом и снова кивнул. – Вот и хорошо, - он встал и обратился к жене. – Ничего лишнего, Джем. На нас сейчас работает только время. Об остальном я позабочусь.
Джамела взяла руку Маара и спешно покинула госпиталь. Маар не оглядывался на отца, ощущая его тяжелый взгляд на своей спине. Почему-то казалось, что он больше его не увидит. Таким как прежде – никогда.
***
Оглушительный раскат грома разбудил его. Маар не понял – был то сон или явь, но он ощущал дикий страх наяву. Он похрипел горлом, отпил воды из стоящего рядом стакана, перевернулся на бок и прислушался. За стеной раздавался тихий плач. Маар прикрыл глаза, стиснув зубы. Вот уже месяц они жили на Кахье. Вот уже целый месяц Дживан лежал в коме, а врачи лишь разводили руками, продолжая делать вид, что пытаются помочь ему. Маару не нравилось здесь, в этом мире стекла и бетона, холодном и мокром, где в стены бьются волны океана, а небеса не прекращают извергать гром и молнии. Здесь не было того уюта и комфорта, как на дальней, богами забытой Моане. Не было добродушной соседки саларианки, что так любила баловать близнецов своеобразными пирожными из водорослей и шалфейных листьев. Не было пробегающего с громкими возгласами и топотом мистера Сафокса – старого крогана, чьи вещи снова украли пыжаки. Не было Дживана…
От воспоминаний о брате защемило в груди, сдавило, и Маар зашёлся кашлем – рвущим глотку, раздирающим лёгкие на куски. Он сел в постели, глубоко вдохнул, судорожно выдохнул, лёгкие жгло. В комнату зашёл отец, быстро сел на постель сына и сунул ему в рот ингалятор. Два нажатия и стало немного легче. Маар отдышался, утёр выступившие слёзы и лёг на спину. Амар погладил его по голове.
- Я не люблю гром, - тихо сказал Маар.
- Я знаю.
- Но я буду терпеть, пока Дживан не поправится. Он же поправится? – отец не знал, что сказать. – Почему те, кто спас нас с нашей планеты, не могут спасти Дживана?
- Маарьял…
- Почему мама продолжает молиться Арашу, если она позволила Дживану спуститься туда? – Маар привстал на локтях, обиженно поджав губы. – Почему?
Если бы Амар знал ответы на эти вопросы! Он сам не понимал, почему боги оставили их семью, почему забирают старшего сына.
- Завтра я сам спрошу богов об этом, - серьёзно сказал Маар, улёгшись и тихо ойкнув от тянущей боли в груди.
Амар пожелал ему спокойной ночи и вышел из комнаты. Он зашёл на кухню и застал Джамелу, глядящую перед собой и обхватившую уже остывшую кружку с настоем. Она покачала головой.
- Ему нужна мать, - дрелла снова покачала головой. – Ему так же больно, как тебе или мне.
- Я не могу, - тихо ответила она и её губы задрожали. – Я не могу в это поверить.
- Джем!
Она подняла на него глаза. За этот месяц она сильно похудела, осунулась, черты лица заострились, а губы сжались в тонкую нитку. Джамела больше не плела и не вышивала картины золотыми нитями, не интересовалась археологией и младшим сыном. Мир померк вокруг неё с тех пор, как Дживан впал в кому.
- Разве ты не видишь? Это Кепраль, этот кашель я ни с чем никогда не спутаю. Это чёртов Кепраль! Зачем ты привёз нас сюда? – зашипела она. – Зачем пытаешься нас всех убить?
- Джем! – он вмиг оказался рядом с ней и поднял с места. – Дживану нужна помощь хороших врачей…
- Скоро Маара положат на соседнюю койку по твоей вине! – она вырвалась из рук мужа. – Скажи мне, в чём был смысл ехать сюда? Никто не может ничего сделать, никто! Ты убиваешь нас, медленно убиваешь! Эти мнимые спасители, ханары, ничего не сделали ни для моей сестры, ни для матери. Мы служим им, уничтожаем самих себя, а они ничего не делают для того, чтобы вылечить этот сраный Кепраль! – Джамела махом сшибла кружку со стола и та, ударившись в стену, со звоном разлетелась в стороны. Дрелла обессилено села на стул. – Я не могу смотреть на ещё одного умирающего сына.
- Ты нужна ему, даже если он умирает, - коротко отрезал Амар и скрылся в спальне. Киллеры не должны показывать своих эмоций, они должны быть тверды и решительны. Этому учит академия, ханары… Но как не скрывать своих чувств, когда твоя семья распадается, сдаётся на милость смерти? Как без боли и слёз смотреть на измученную мать и мучающегося ребёнка? Как быть сильным, когда хочется выть и рвать себя на куски?
Амар вынул из столика их семейную фотографию. Он должен быть сильным и даже жёстким. Ради них. Больше некому.
***
Ему стало плохо резко. Просто исчез воздух, словно кто-то сжал его лёгкие, как воздушный шарик и выпустил весь кислород. Маар возвращался в палату брата, неся в руке стаканчик с водой для матери, когда приступ схватил его за горло, а окружающий мир начал расплываться. Последнее, что он услышал, как кто-то кричит: "Чей ребёнок?"
Очнулся он уже на койке в нескольких палатах от своего брата. Доктор Дейт – высокий кареглазый дрелл - что настоял на его госпитализации, так же вёл и Дживана. Маар теперь практически жил в его палате, пока очередной приступ не косил его с ног. Так прошло ещё две недели. Ингаляционные процедуры, палата брата, анализы крови и гистология, снова ингаляционные процедуры, палата брата и так до бесконечности. После последней процедуры ингаляции Маар до палаты Дживана не дошёл, вновь ощутив помутнение в голове и нехватку воздуха. Когда он очнулся, к лицу была прикреплена кислородная маска, а рядом с койкой стоял отец и дрелл в белом халате.
- Резкая смена климата, стресс, предрасположенность к синдрому. Вам следовало бы остаться на вашем прежнем месте, но зная вашу ситуацию… - врач замолчал. – На данный момент мы можем помочь лишь ингаляцией и кислородом, чтобы не вызвать кислородное голодание.
- Есть хоть какой-то способ, экспериментальный, либо уже что-то новое…
- К сожалению, ему поможет лишь пересадка, но доноров не так много, сами понимаете. Точнее их вообще нет.
- Арашу! - в дверях появилась Джамела. – Мы живём во времена технологий и медицинский открытий, а вы Кепраль излечить не можете!
- Джамела, пожалуйста, - почти умоляюще произнёс Амар. Он порядком устал от постоянных скандалов жены с медперсоналом.
- Один мой сын почти мёртв, вы и для второго ничего не делаете, - она прошла к койке Маара и ласково погладила его по голове. Врач коротко кивнул Амару на выход из палаты.
Амар вышел следом. Болан Дейт привык к подобным реакциям, и он искренне сочувствовал семье Амара, понимая как это тяжело терять сразу двоих сыновей. Он провёл Амара в свой кабинет и предложил ему присесть. Тот отказался. Дейт положил эпикриз перед собой, потёр глаза и промолвил:
- У нас есть донор для Маарьяла, - Амар шагнул вперёд и чуть не навалился на стол, чтобы окатить врача вопросами, но тот сразу же его осёк. – Это ваш старший сын. – Лицо Амара окаменело. Да как он смеет такое предполагать! Дживан жив, есть вероятность того, что он придёт в себя. Прежде чем Амар успел выдать порцию негодования, Дейт опередил его. – Мозг Дживана умер около двух часов назад. Ровно тогда, когда у Маарьяла начался приступ. Как понимаете, сообщить раньше мы вам не могли, но если вы примете моё предложение, то спасёте младшего сына. Я понимаю и соболезную вашей утрате, но решение нужно принять немедленно.
- То есть отключить Дживана? – Амар упал на стул и прикрыл лицо.
- Да.
- Она не даст.
- Вы должны объяснить своей жене, что Дживан умер. Его лёгкие бесполезно вентилируются машиной. Лёгкие, которые спасут Маарьяла. Мы проведём все тесты, операцию – всё, что спасёт его, но вы должны взять на себя эту ответственность, как отец и как муж. Джамела не в состоянии мыслить разумно, она подавлена и убита горем, поэтому как врач, я прошу вас подумать о жизни Маарьяла.
- Я всё понял. Спасибо, доктор.
Амар медленно вышел из кабинета. Он подошёл к кулеру, налил воды, неспешно выпил и, вернувшись к палате Маара, замер перед окном. Он помнил, как близнецы появились на свет. Джамела не доверяла докторам, ни единому, поэтому Амар принимал роды сам. Он помнил, как сейчас, когда на его руках оказался маленький комочек с удивительными синими глазами, а следом за ним появился и второй. Два брата, две силы, два начала, способных объединиться в одно целое. Близнецы в религии дреллов считались ангелами возмездия и справедливости, даром небес, их появление благословляло семью. На что было послано благословение с появлением Дживана и Маарьяла, Амар не знал, но вера в старых богов тихо угасала с каждой минутой. Только от его решения зависит жизнь теперь единственного сына.
Он тихо открыл дверь и подозвал Джамелу. Маар вяло открыл глаза. От нехватки кислорода он был слаб и постоянно спал, а если находился в сознании, то не улавливал информацию. Он проводил мутным взглядом мать, набрал в лёгкие воздуха и замер, пытаясь услышать хоть что-нибудь, о чём говорили родители. Но стекло, отделяющее его палату от коридора, было плотное, и различать, о чём идёт речь, Маар мог только по жестам. Отец что-то сказал Джамеле, она замотала головой, обхватывая её руками и срываясь на крик. Неприятно кольнуло где-то у сердца. Дживан… Кажется, отец назвал его имя. Что-то с братом. Что-то нехорошее, от чего мама могла ударить отца по лицу и убежать. Маар стянул маску с лица, разлепил сухие губы и тихо позвал отца. Слишком тихо, чтобы тот услышал. Амар ещё долго стоял в коридоре, слушая, как Джамела блажит на всех врачей и надрывно рыдает из палаты Дживана. Он глянул на Маара и тут же влетел к нему.
- Дживан, - произнёс он.
- Не снимай её, - он вернул маску на лицо сына и крепко обнял его. – Всё будет хорошо, - он убаюкивал сына, чтобы тот не спрашивал про Дживана. Про обнявшего океан брата.
***
Джамела никого не пускала в палату несколько дней, заперев дверь и не отходя от тела Дживана. Доктор Дейт коротко намекнул Амару, что времени у них совсем нет и решение должно быть принято. Маар спал беспокойным сном, то и дело просыпаясь, словно от кошмара и снова проваливаясь в забытье. Ингаляции спасали лишь на время, но боль никуда не уходила. Смотреть на страдания сына Амар уже не мог. Он покинул палату Маара и постучался к Джамеле.
- Уходи, - только и ответила она.
- Джем, пожалуйста. Ради Маарьяла.
- Нет!
Они дали Джамеле свыкнуться с мыслью о смерти сына, но её непринятие переходило все разумные границы, а сроки поджимали. Амар вздохнул и попросил доктора открыть дверь. Разумеется, на дверях стоял взламывающий код для таких случаев.
- Джем…
- Я не пущу тебя к нему, - сквозь зубы сказала дрелла. – Я не дам тебе его убить.
- Ты убиваешь Маарьяла, - Джамела покачала головой. – В эту самую минуту ты не даёшь ему никакого шанса.
- Это же наш сын, Амар. Как ты можешь?
- Джамелия, - он приблизился к ней, сел на колени и обхватил её лицо. – Мы потеряем их обоих, если ты не позволишь им сделать это.
- Нет, я не пущу их сюда. Я не позволю им кромсать тело моего мальчика!
- Выслушай же меня! – он тряхнул её. – Тебе больно, но Дживан умер. Его больше нет, он ничего не чувствует, но чувствует Маар - и если мы не примем решение, умрёт и он. Ты это понимаешь?
- Я не могу, Амар, - сиплым голосом произнесла Джамела. – Не могу.
- Я сам. Я сделаю это.
Дрелла высвободилась из рук мужа и отошла в угол, пряча лицо в ладони. Амар подошёл к Дживану и положил руку на его лоб.
- Прости, что не уследил за тобой, - он выдохнул и прочитал молитву Калахире: - Калахира, будь милосердна, прими душу в объятья свои. Да не познает она никогда смятенья, да не терзают её муки. Омой её холодным дождём и вознеси к глубинам, где обретёт она покой.
Невидящими глазами Амар подошёл к аппаратуре, поддерживающей жизнь в теле Дживана, отключил её и отошёл от койки сына. Доктор Дейт снял нулевые показания со сканера и отдал распоряжения медсестре о подготовке операционной.
- Если вы, - Дейт обернулся на выходе из палаты на голос Джамелы. – Если вы убьёте моего сына, я убью вас.
Доктор согласно кивнул и быстрым шагом направился в операционную.
***
Маара ослепил яркий свет. Сперва он подумал, что они вернулись домой и жаркое солнце слепит его глаза. Приглядевшись, он увидел лишь большую лампу над собой и врачей в белых халатах и масках возле себя.
- Показатели стабильны, - сообщила азари, и над Мааром склонился тот самый дрелл, с которым разговаривал его отец.
- Хорошо Маарьял, сейчас я надену на тебя маску с газом, ты досчитаешь от десяти до нуля и немного поспишь. Согласен?
Маар слабо кивнул и, ощутив маску у лица, начал считать:
- Десять, девять, восемь…
***
Тёплая волна лизнула его босые ноги. Маар открыл глаза и глубоко вдохнул солёный воздух. Он резко подскочил и сел, изумлённо озираясь. Океан. Откуда он здесь и где это здесь? Маар встал на ноги, щурясь от закатного, но яркого солнца. Дрелл никогда не видел океана, лишь на картинках да голограммах, что привозил отец. Маар резко обернулся. Где он? Где Дживан? Позади него открылся Серый лес. Как странно – на их планете не было ни океанов, ни морей, как Серый лес оказался тут, или это Маар оказался неизвестно где?
По спине хлопнул лёгкий ветерок. Маар хорошо знал это прикосновение. Венценосная многогласка. Она покружила над ним и звонко ухнула:
- А-а-ар!
Птица не могла признать его со второй встречи. Если только рядом где-то Дживан. Маар помчался за многоглаской, выкрикивающей его имя. В груди зажгло, дрелл остановился, отдышался, и смело вбежал в густой кустарник. Птицы не было видно, лишь чужие голоса звучали над ним. Вдруг впереди хрустнула ветка, и раздался выкрик многогласки: "Шиван!"
- Дживан!
Маар помчался по направлению звука и замер у источника. Брат стоял в холодной воде, приподнял согнутую в локте руку, на которую села птица.
- А-а-ар!
Дживан звонко рассмеялся.
- Я думал, ты никогда не дойдёшь, трусишка.
Маар пару раз моргнул. Дживан здесь? Жив и невредим?
- Дживан? – неуверенно спросил Маар.
- Пойдём, - он махнул рукой к себе, - я покажу тебе кое-что.
Маар шагнул к брату, но тут же словно очухался ото сна.
- Нет, постой! Идти куда?
- Я хочу тебе кое-что подарить.
- Нет, я не пойду с тобой. В этот раз не пойду.
Улыбка увяла на лице Дживана. Он вышел из источника и приблизился к брату.
- Ты не веришь мне?
- Я верю, но я хочу, чтобы ты был здоров, чтобы всё было, как раньше. Чтобы мама не плакала.
Многогласка слетела с руки Дживана. Он проводил её печальным взором, достал из кармана ракушку и протянул брату.
- Открой её.
Маар взял в руки белую ребристую ракушку, открыл её и увидел молочного цвета жемчужину.
- Я всегда буду здесь, - Дживан коснулся груди Маара и, отойдя назад, начал исчезать в густом тумане.
- Дживан! Нет, вернись! Она мне не нужна, забери! – он протягивал на ладони жемчужину, но брат лишь улыбался. – Забери её, Дживан! Мне нужен ты!
- Дживан!
Маар очнулся с именем брата на губах. Джамела то ли испуганно, то ли облегчённо выдохнула и подошла к сыну.
- Дживан, - не переставая шептал Маар. – Где он? Где мой брат?
Джамела переглянулась с Амаром. Стоит подождать, прежде чем сообщать о смерти брата. Маар слишком слаб.
- Скажите мне, что с ним? Он же был здесь, я видел его. Где Дживан?!
- Маарьял, успокойся.
Путая реальность со сном, Маар продолжал звать брата.
- Дживан умер, - внезапно выпалил Амар, жёстко и пренебрежительно. – Теперь есть только ты.
- Нет, - Маар отрицательно закачал головой. – Нет, он был здесь! Он… - мальчик вспомнил про жемчужину. – Где она? Где жемчужина? Отдайте её ему, она не нужна мне. Отдайте ему!
На крики пришёл доктор Дейт и понял всю ситуацию. Он быстро набрал успокоительное в шприц и ввёл Маару.
- Не надо, - заходился он рыданиями. – Она мне не нужна, не нужна…
***
Четыре месяца спустя.
Отец занимался с ним каждый день в течение нескольких часов. Начиналось всё с расслабления сперва ног, потом мышц рук, грудной клетки и затем шеи. Каждое занятие лечебной гимнастики заканчивалось общим расслаблением всех мышц спустя долгое время. Сегодня Маар не мог усидеть на одном месте спокойно, постоянно отвлекаясь на участившийся кашель матери, которую не видел уже пару дней.
- Почему ты не отведёшь её к доктору Дейту?
- Ты отвлекаешься, - Амар разогнул спину сына и дал ему РЕР-бутылку. Маар нехотя взял её, вдохнул воздух через нос и выдохнул через трубочку в бутылку. За эти полгода подобный тренажёр надоел, и Маару всё чаще хотелось его выбросить. Но те, кому была проведена трансплантация лёгких, теперь всю жизнь должны провести за дыхательной гимнастикой.
- Я устал, - выдохнул Маар, абсолютно не желая продолжать тренировки. Никогда больше!
- Ты должен терпеть, - спокойно ответил его отец, жестом показывая на продолжение гимнастики.
- Зачем она мне вообще нужна?! – Маар вскочил на ноги и отшвырнул от себя бутылку. – Почему они не спасли Дживана? Почему ты ничего не делаешь для мамы?
- Маарьял.
- Нет! Я ничего больше не сделаю, если ты не отведёшь её к врачу!
- Ты продолжишь тренировки, хочешь ты этого или нет. Теперь от них зависит твоё здоровье.
- Плевать я на него хотел!
Маар, которому два месяца назад исполнилось шесть лет, сильно изменился после смерти Дживана. Он всё больше стал напоминать умершего сына не только Джамеле, но и Амару. Та же вспыльчивость, агрессивность, нежелание слушать кого-то и делать то, о чём просят. Словно место Маара занял Дживан - и лишь отсутствие тонкого шрама на скуле говорило, что перед ними младший сын. Амар снисходительно относился к проявлению эмоций сына, но последние его слова больно задели душу. Если бы он только знал, кому обязан своей жизнью! Амар медленно встал, подошёл к Маару и хлёстко отвесил ему пощёчину. Чтоб почувствовал наверняка.
- Ты сам не ведаешь, о чём говоришь. Не делай из себя жертву, не ты один потерял Дживана. Ты должен стать сильнее, тебе же это на пользу. Я не просто так провожу с тобой эти занятия. Ты должен стать уважаемым членом общества, поэтому в скором времени ты отправишься в академию.
Не успев опомниться от пощёчины, Маар опешил от новости об академии. Зачем ему туда? Зачем служить этим ханарам, которые ничего не сделали для Дживана? Для чего выслуживаться всю жизнь?
- Я не пойду туда, - сдерживая слёзы, твёрдо заявил он.
- Я тебя не спрашиваю.
Маар помотал головой и ринулся к двери в спальню.
- Мама! Мама, открой! Я не виноват, что напоминаю вам Дживана! Я не хочу в академию!
Дверь с тихим шелестом открылась, и Маар бросился навстречу стоявшей в проходе матери.
- Я не виноват, что он умер, - по лицу мальчика катились крупные слёзы. – Я пытался его отговорить, я не мог…
- Малыш, - Джамела присела перед ним, - так нужно. Ты станешь сильным мужчиной, поймёшь, что это необходимый опыт для тебя. Многие прошли через академию, в ней нет ничего страшного. Ты же умный мальчик, смелый, - дрелла сдержала рвущийся наружу кашель. – Ты вернёшься домой, и мы тебя встретим.
Маар недоверчиво посмотрел на мать. Он слышал, как внутри её груди что-то клокочет, словно в бездне океана.
- Я пойду в академию, только когда ты перестанешь кашлять.
- Маар…
- Я не брошу тебя!
- Маар… Маарьял, - она прижала его к себе. – Ты никогда не бросишь меня, но иногда, чтобы жить, нужно принять непростое решение, - Джамела посмотрела в глаза сына. Такие же синие и с необычным белым узором, как у неё. – Хочешь, я сделаю твои любимые пироженки? Кажется, у нас что-то оставалось.
Маар уткнулся в её шею и кивнул. Джамела, собравшись с силами, подняла сына на руки и остановила Амара, шагнувшего её навстречу. У неё достаточно сил, чтобы провести, возможно, последние часы с сыном.
Когда Маар уснул, уже глубокой ночью, Джамела тихо покинула его комнату и обратилась к мужу:
- Увози его как можно скорее, он не должен видеть этого. Увози его и уезжай сам.
Амар взял в ладони её холодные пальцы и прижал к губам.
- Я не оставлю тебя.
- Не оставишь, но уедешь.
Дрелл мягко обнял её, успокаивающе провёл пальцами по выступающему позвоночнику и тихо промолвил:
- И после смерти, где сходятся границы света, мы встретимся на берегу, откуда вышли и куда вернёмся, - он нежно коснулся губ Джамелы своими. – Я никогда не оставлю тебя.
***
Здесь не было поощрений за хорошее поведение. Наставник не хвалил и не бранил за проступки, но тренировки становились жёстче. Сидеть по пять часов в одной позе, не шевелясь и пытаясь слушать свои инстинкты, было для Маара невыносимо. Разум то и дело уносился далеко отсюда, в полутёмную комнату, где проводились тренировки с отцом, а за стеной надрывно кашляла мать. Мальчик тряхнул головой, шмыгнул носом и согнулся. Спина устала от постоянного напряжения – расслабиться толком Маар не мог. По спине пронёсся разряд тока, несильный, но достаточно неприятный, чтобы Маар выпрямился. Это наставник так заставлял держать тело, стрекая мальчишек своими щупальцами.
- Этот видит, что мальчик не принимает свой путь и стремится к хаосу.
- Я не хотел, наставник. Прошу простить меня.
Маар ощутил презрительный взгляд на себе. Это Кирьял, лучший на курсе, сирота. Держался лишь тех, кто был таким же одиноким, пренебрежительно относившимся к "семейным". Маару было плевать на то, как Кирьял к нему относится, что говорит, но нутром ощущал, что оставаться один на один с ним не хотел. Не потому что "брошенка" был сильнее или лучше, а потому что Маар ощущал жуткое раздражение и гнев по отношению к собрату. К другим же мальчишкам Маар не чувствовал ничего. Он хотел лишь поскорее закончить сегодняшние занятия и остаться одному, у фрески Амонкиры, в углу с пышно цветущими растениями. Там его никто не беспокоил.
По окончании занятий Маар шустро юркнул в коридор, ведущий к фреске, но голос наставника остановил его:
- Этот желает проводить мальчика к посетителю.
Маар обернулся и, едва сдерживая порыв помчаться вперёд, подошёл к наставнику и медленно вышел с ним в зал приёмов. Отец. Мальчик выдохнул. Мама ни разу не навестила его. В последний раз, ровно месяц назад, Амар сказал, что Джамела у врача, что вроде ей становится лучше. Но Маар чувствовал смятение внутри. Что-то сжимало грудь, жгло. Он замер, приложил ладонь к мерно стучащему сердцу и двинулся к отцу. Он поприветствовал наставника поклоном и, когда тот покинул их, спросил:
- Тебя что-то тревожит? – Амар по обычаю двинулся вдоль широкого аквариума.
- Она снова не пришла, - Маар проводил взглядом проплывшую мимо рыбку. – Я жду её каждый день, почему она не приходит?
- Ты знаешь, что только один родитель может навещать своё дитя раз в месяц. Очень скоро я смогу приходить сюда лишь раз в полгода.
- Тогда она обязана была прийти! Почему ты не говоришь ей, что я её жду? Где она? – Маар сжал зубы, в глазах уже стояли слёзы. Вся система академии нервировала его. Казалось, будто ханары специально разделяют детей и не дают видеться с родителями. По сути, так оно и было. Ханары вытесняли привязанность, любое проявление слабости. Мало кто, выйдя из стен академии, возвращался в семью.
- Маарьял, твоя мама не сможет навестить тебя.
- Почему?
Амар стиснул челюсть. С поступлением Маара в академию, сын стал отдаляться от них, в частности от отца. Амар понимал, что ему не хватает матери и что было бы лучше отдать его немного позже, но так хотела Джамела. Амар не мог не исполнить последнюю просьбу жены.
- Маарьял, ты увидишь свою маму очень нескоро. Путь за океан долог и прежде, чем ты ступишь на пески вечности, ты принесёшь много пользы своему наставнику.
Маар отступил назад. Что он такое говорит? Мама не могла уйти за океан, она же обещала встретить его дома!
- Ты врёшь! – выкрикнул мальчик, привлекая внимание проходящего мимо ханара.
- Маарьял, ты не должен так вести себя.
- А ты не должен был забирать меня у неё! Я не верю тебе!
- Твоя мама умерла, сын. Остались только ты и я, и это неизменно.
- Я не верю! Она не могла умереть! Ты врёшь!
- Она умерла месяц назад, - Маар опешил. Мама, его любимая мама умерла месяц назад, а ему никто ничего не сказал? Не дали возможности проститься с ней?! Маар отошёл ещё на несколько шагов от отца. – Это было неизбежно, Маарьял.
- Это ты виноват, - тихо ответил он, пятясь всё дальше и дальше. – Ты привез нас сюда. Я тебя ненавижу, - прошипел он, резко развернувшись и врезавшись в длинные щупальца ханара.
- Этот считает проявление гнева недопустимым в стенах священного учения.
- Я вас всех ненавижу! – выкрикнул Маар, ощущая ожог на лице, и кинулся прочь.
Он остановился только у фрески, прижавшись к ней лбом. Слёзы текли по лицу, щипали места ожога. Маар громко всхлипывал. Как отец мог ему врать?! Как он мог отнять у него мать? Зачем они сюда приехали, если все только умирают? Маар глубоко вдохнул. Виноват только он. Он не уберёг брата, не отговорил его. Из-за его несмелости Дживан погиб. Из-за него умерла мама. Нет, виноват лишь он, больше никто.
- Ты слабак, - раздался за спиной надменный голос Кирьяла. Маар повернул к нему заплаканное лицо. – Ты ничтожен и уязвим, если позволяешь себе это, - Кирьял кивнул головой, указав на слёзы.
- Убирайся, - сквозь зубы промолвил Маар, ощутив прилив гнева. – Тебе никогда не понять, что значит потерять кого-то близкого.
- Смерть это лишь начало долгого пути. Ты глуп и безрассуден, если не понимаешь этого, если допускаешь каким-то чувствам брать над собой верх.
- Заткнись! Ты "брошенка", ты не знаешь, что такое семья!
- Нет никакой семьи, - голос Кирьяла отдавал ядом, коим наставник пропитывал умы мальчишек. – Есть лишь те, кто вскормит и вырастит тебя. Мы рождаемся и умираем одни, наша сила - в одиночестве. Когда-нибудь ты поймёшь это, и не будешь жалеть мёртвых.
Как он смеет! Как смеет говорить такое о Дживане? О маме?! Кто он такой, что возомнил себя богом Агехатива – бесстрастным, равнодушным, которому молились, чтобы избавиться от страстей. Да что он знает о чувствах внутри семьи, о том как счастливы были и отец и мать, как любили своих сыновей! Разум застлала ярость, неведомая сила прокатилась волной по телу.
- Как ты смеешь так говорить о них?!
- Ты безнадёжен, - коротко заключил Кирьял. – Наставнику это не понравится, и ты вылетишь из академии, став ненужным отребьем.
Кирьял брезгливо отвернулся от Маара, совершенно не ожидая от него атаки. Чёрная тень сбила его с ног и повалила на пол, осыпая лицо ударами кулаков с чуть голубоватым свечением на пальцах.
- Ты никогда не узнаешь, что такое семья! – рычал Маар, нанося удары один за одним. – Тебя никто никогда не будет любить! Ты никто! – удар. – Никто! – ещё удар. – Ты замолчишь навеки, - Маар округлил глаза и схватился за шею собрата. Замолкнуть, заставить молчать этого высокомерного гада, чтобы не смел порочить ядовитыми словами никого. Никогда!
Голубое свечение на кулаках становилось сильнее, ярость застилала глаза. Кирьял беспомощно раскрывал рот, пока руки, державшие его за горло, не вспыхнули огнём. Маар услышал, как под пальцами раздался хруст. Кирьял захрипел, в его горле что-то булькнуло.
- Милостивая Арашу!
Маар вскинул голову. Напротив него стоял дрелл, с выпученными глазами. Где это видано, чтобы мальчик задушил другого в стенах академии? Задушил дрелла! Инструктор впервые видел биотику у шестилетки, а это означало большие проблемы, учитывая, под воздействием чего она проявилась.
Маар разжал пальцы и прижался к стене. Голова готова была расколоться, будто жидкий огонь расплавлял её. Пальцы жгло, а выброшенный в кровь адреналин заставлял бежать куда глаза глядят. Но бежать он не мог. Инструктор, что стал свидетелем произошедшего, вызвал помощь по инструметрону и взял Маара в болезненный захват, заломив тому руки за спину. В таком положении он ничего не сделает.
Наставник долго что-то говорил, переливаясь люминесценцией и покачиваясь из стороны в сторону. Маар не слушал его. Не желал запоминать тот бред, которым тут кормили всех. Во избежание повторения инцидента, он теперь будет обучаться отдельно от всех, более жёстко и под контролем сразу двух инструкторов. Жить в крыле трудно поддающихся обучению, тренироваться наравне со старшими группами, находиться под неусыпным контролем. Тюрьма, только для детей, детство которых кончалось, едва они попадали в академию.
- Твои родители выбрали тебе хорошее имя. Маарьял – сын Мириам, великой пророчицы. Само твоё имя определяет твой путь, дарует тебе силу интуиции и проведения. Твой дар - незаменимый вклад в твою жизнь, которая хорошо послужит Этому. Создавая хаос и смятение, ты идёшь против воли судьбы, Маарьял. Этот полагает, что твоё обучение закончится гораздо позже для усмирения хаоса внутри тебя.
Маарьял. Как же он не любил своё имя. Слишком серьёзное, абсолютно ему не подходящее. Дживан и мама всегда называли его Маар, произнося это имя с некой нежностью, поощрением. Отец чаще называл его полным именем, пытаясь взрастить из мальчика мужчину, без нежностей и прочей женской ласки.
Наставник всё говорил и говорил, растягивая слова, вещая о смысле и предназначении Маара.
- Изучив всё это, ты постигнешь свободу, - наставник, наконец, замолчал и спросил: - Тебе есть, что сказать, Маарьял?
Он медленно поднял голову, нахмурился и твёрдо ответил:
- Меня зовут Маар.
1. Tabula rasa
Маленький дрелл вздрогнул от попавшей на лицо капли дождя и поднял голову вверх. Густая зелень образовывала над ним купол из ветвей и причудливой формы листьев, в глубине которых перекликались друг с другом птицы, чьи голоса он никогда не слышал. Так странно жить на планете, чью фауну ты не знаешь. К Серым лесам мама никогда его не водила - слишком влажная среда - а вот Жемчужные пески Маар знал наизусть. Так и было бы, если б не старший брат Дживан, что привёл его сюда. Он промчался мимо брата, едва не сбив того с ног, и влетел в густой кустарник.
- Дживан, мама не разрешает сюда ходить. Дживан!
Старший брат высунулся из растительности, жуя какой-то лист.
- И мне даже интересно, почему! Иди сюда, - он махнул рукой. – Скорее!
Маар робко приблизился к кустарнику, раздвигая влажную листву и протискиваясь вперёд. Он удивлённо застыл перед открывшимся видом буйной зелени и даже раскрыл рот. Дрелл медленно двинулся вперёд, озираясь по сторонам. Он не знал ни названий тех цветов и широких листьев, возвышающихся над ним, ни того факта, опасны ли цветущие деревья и кустарники. Маар замер перед тонким стволом дерева, чьи ветви склонились к земле под тяжестью больших розовато-белых бутонов. Они источали сладкий аромат, а с сердцевины капала крупная роса, маня к себе. Маар протянул руку, чтобы подцепить капельку, как сверху на его голову упал какой-то фрукт.
- Он ядовитый, уснёшь и не проснёшься, - деловито сообщил Дживан, свисая с высокой ветки и откусывая спелый фрукт.
- Откуда ты знаешь?
- Видел в книге. А вот эти ягоды можно есть, - он ткнул пальцем в лежащий у ног Маара крупный плод.
- Ягоды? – Маар недоверчиво поднял спелую, размером с кулак, почти чёрного цвета ягоду и понюхал её. – Ты уверен? – переспросил он брата. Дживан яро закивал головой, поднимаясь по веткам точно обезьяна. – Дживан, слишком высоко, ты можешь упасть.
- Фсё ноумайно, - держа во рту плод ягоды, отозвался Дживан, поднимаясь ещё выше. Когда зелень скрыла его, Маар нервно затоптался на месте.
- Дживан, - брат не откликнулся. Вдруг на него нападёт змея или унесёт огромная птица, коих видно далеко отсюда. Кто знает, какие животные тут водятся. Мама не зря запрещает им сюда ходить. – Дживан!
Вместо ответа на Маара посыпался град чёрных плодов, а Дживан громко смеялся, раскачивая верхушки плодоносящего дерева.
- Вовсе не смешно! – запротестовал Маар, в очередной раз словив лбом ягоду, отчего она растеклась нектаром по его лицу.
- Видел бы ты себя, - Дживан спрыгнул с высокой ветки и передразнил брата. – Не смешно-о-о, Дживаа-а-ан! Ха-ха-ха. Какой же ты трусишка, Маарьял!
- И вовсе не трус, - насупился Маар, вытирая липкий нектар со лба. – Если с тобой что-то случится…
- Всё будет хорошо, - Дживан обхватил рукой шею брата и легонько стукнулся лбом в его лоб. – Веселье только начинается!
С этими словами он юркнул в пышную зелень кустарника. Маар стороной обошёл красивое, но ядовитое дерево с розово-белыми бутонами и, озираясь по сторонам, последовал за братом. Дживан копошился под раскидистым папоротником, выдавливая сок неизвестных листьев в походные фляги, а рядом лежал неизвестно откуда взявшийся рюкзак. Маар пригляделся – точно такой же лист жевал Дживан, когда высунулся из кустарника.
- Здесь недалеко есть источник, вода в нём холоднющая. Если много выпить, можно заболеть. А эти листья утоляют жажду. Если смешать воду и их сок, то много пить не придётся.
- Откуда ты всё это знаешь?
- Ты читаешь не те книжки.
- А зачем нам вода? Разве мы не пойдём домой?
- Домо-о-ой? – Дживан страшно выпучил глаза. – Мы даже не дошли до секретного места.
- Мама будет нас искать, - упрямо воспротивился Маар, абсолютно не обрадовавшись новости, что им нужно куда-то идти.
- Мама, - брат сделал паузу и исподлобья посмотрел на Маара, - не будет нас искать.
- Почему ты так уверен?
- Потому что она дерётся с папой, - Дживан протянул флягу брату.
- То есть как, дерётся?
- Ну, не знаю. Они всегда дерутся, когда он приезжает.
- Странно, я никогда не видел, чтобы они дрались.
- Потому что ты много читаешь, - Дживан показал язык Маару и звонко засмеявшись, помчался вглубь леса.
- Дживан, постой!
Они остановились лишь у самого источника, перевели дух, набрали воды и двинулись вдоль звонкого ручья. Маар то и дело крутил головой, озираясь на крики невидимых птиц и шорохи в высокой траве. Если бы рядом не было Дживана, Маар бы уже давно убежал из леса, сверкая пятками. Но рядом с братом ему было не страшно. Вдали раздался оглушительный раскат грома, и оба брата замерли. Дживан восторженно расширил глаза, Маар же зашёл за спину брата, с ужасом глядя в сторону звука.
– По ту сторону леса начинается гроза. Мы можем остаться, если хочешь, - Дживан усмехнулся, глядя на выпученные глаза младшего.
- Э-э… Н-нет, думаю, надо идти дальше, - звук грозы наводил на Маара ужас с тех пор, как он впервые услышал его, будучи ещё маленьким. Грозы на этой планете хоть и были лишь в Серых лесах, но раскаты разносились ветром на многие километры.
Они продолжали идти вперёд, разглядывая играющих на ветвях деревьев маленьких пыжаков. Над головой пронёсся порыв ветра, и что-то мягко задело затылок Маара. Он инстинктивно пригнулся и несмело поднял голову. Прямо перед ними сидела ярко-синяя птица с красными перьями на крыльях и веером жёлтых в крапинку пёрышек над глазами. Она моргнула внутренними веками, поочередно склонила голову на левый, а после на правый бок и звонко ухнула:
- Шиван!
Дживан широко улыбнулся и протянул на руке кусочки чёрных ягод, что были собраны в начале леса.
- Венценосная многогласка. Может издавать любые звуки и любой тональности, - Дживан чуть приблизился к птице и снизил голос: - Ма-а-ар, - протянул он. Птица покрутила головой, поморгала и коротко ухнула:
- А-а-ар!
Дживан зашёлся смехом и повторил имя брата. Птица по-прежнему вторила «А-а-ар», отказываясь произносить первую букву.
- Любые звуки, да? – поддел брата Маар.
- Ей нужно немного практики.
- Сколько раз ты был в этом лесу, что она запомнила твоё имя?
- Ну-у… Несколько, - Дживан осторожно потрепал перья птицы под клювом и двинулся дальше. Многогласка выкрикнула его имя и, покружив над ними, скрылась в листве.
- Когда?
- Ты болел.
- Дживан, - Маар остановился. – Я правда не думаю, что мы должны идти дальше.
Брат остановился и повернулся к нему.
- То место, куда мы идём, я не стал смотреть сам, потому что это было бы нечестно. Ведь ты болел. Поэтому мы просто посмотрим, что там, и пойдём домой. Тем более, мы почти пришли.
Маар нехотя согласился. Дживан всегда искал какие-то авантюры, за которые иной раз получал втык от матери. Однако, ему всё быстро сходило с рук - и Маар не мог понять, почему. Они братья, более того, близнецы, но если шкодил Маар, и его ожидало наказание, то Дживан охотно брал вину на себя, зная, что ему всё простится. Маленький Маарьял считал, что и к нему и к брату должно быть одинаковое отношение. Тем не менее, он ощущал, что старший брат находится в большей почести. Потому-то он и следовал за ним везде, подвергался тем же опасностям, но, в отличие от Дживана, боялся наказаний.
Дживан задумчиво почесал тонкий шрам на скуле, полученный за свой чрезмерный интерес к песчаным ящерам, и повернул направо. Он вышел из зарослей и гордо представил младшему брату засыпанный песком курган.
- Ты хотел показать мне… горку? – Маар покосился на брата.
- То, что под горкой, - Дживан отпил из фляги и взбежал на курган. Он недовольно сморщился – за ночь ветер вновь засыпал вход, и дреллу вновь предстояло его откопать.
- Маар, помоги мне. Это нечто!
Дживан раскапывал песок яро, словно варрен, откидывая его и отплевываясь от попадающих в рот песчинок. Маар же неохотно копошился в ямке до тех пор, пока не увидел причудливые иероглифы на каменной кладке.
- Ещё немного! – натужно крякнул Дживан и схватился за большой валун. – Давай, Маар, помоги мне, он скрывает вход.
Мальчики ухватились за каменную глыбу и с трудом отодвинули её лишь на пару миллиметров.
- Фу, ну нет, я так это не оставлю, - Дживан смахнул со лба песок и перескочил на место перед валуном, подкапывая под ним. Глыба начала поддаваться и потихоньку оседать. – Ну, до чего же громадная, - восхищался Дживан, опускаясь ниже в яме и чувствуя, как глыба подкатывается к нему. – Ещё чуть-чуть.
Маар заметил как опасно камень навис над братом, вот-вот обрушится на голову.
- Дживан! – Маар схватил его ворот, подтягивая к себе в тот момент, когда валун, потеряв твёрдую опору под собой, накренился и перевалился на скошенный бок. Следом за валуном последовал поток песка, снёсший мальчиков вниз. Дживан вынырнул из-под песка и широко улыбнулся, увидев, что вход в катакомбы наполовину открыт. Им хватит, чтобы пролезть.
Маар вытряхнул песок из ботинок и глянул в тёмный проём. По спине побежали мурашки. Это в такую-то жару!
- Дживан, мы же не полезем туда?
Брат снисходительно глянул на него. Маар боялся всего, начиная от шороха под кроватью и заканчивая подобными тёмными местами. Но больше всего он боялся, что мама отругает его за непослушание.
- Именно туда мы и полезем, - Дживан поднялся к проёму и вытащил из рюкзака фонарик. – Или я зря так долго собирал все эти вещи и разведывал территорию?
Маар потупил глаза. Как брату удаётся делать так, чтобы Маар чувствовал себя виноватым?
- Не дуйся, ты не пожалеешь, - брат ободряюще подмигнул ему и смело шагнул в проём.
- Дживан, постой! – Маар остановился. – Вместе.
Дживан взял его за руку, и они вдвоём сделали ещё несколько шагов вперёд. Высота потолка позволяла им стоять в полный рост, а по мере продвижения вперёд, узоры и иероглифы над их головами становились всё выше. Дживан остановил Маара перед резко обрывающимся путём и распластался на песке. Он привязал второй фонарик к верёвке и кинул вниз. Тот тихо приземлился на выступ в двух метрах от мальчиков.
- Верёвки хватит, чтобы спуститься. Я первый.
- А как спущусь я?
Дживан оглядел узкое помещение. Под потолком как раз над обрывом был вбит толстый крюк. Дживан сделал петлю, перекинул через крюк и, продев конец верёвки, повис на ней и подёргал, подтягиваясь кверху.
- Крепкий, должен выдержать.
- Должен? – Маар по-прежнему не одобрял всей задумки брата.
- Крюк выдержал меня, выдержит и тебя. Я сам завяжу узлы на верёвке, если тебе так страшно.
- Мне не страшно, просто… - Маар нервно выдохнул. Ему не просто было страшно, было до безумия страшно!
- Неужели тебе не интересно, что там дальше? – Дживан посмотрел на брата горящими от азарта глазами.
- Вообще-то не очень, - промямлил Маар.
- Тогда я пойду один, найду что-то интересное, а ты потеряешь о-очень многое.
- Дживан, давай вернёмся. У меня плохое предчувствие. Помнишь, когда песчаный ящер укусил и поцарапал тебя? А тот случай, когда ты сломал ногу в заброшенном доме на окраине колонии? Дживан, пожалуйста!
Брат хмуро посмотрел на него и вместо ответа вручил ему фонарик на верёвке.
- Посвети мне.
От досады Маар притопнул ногой. Мама всегда говорила ему, что он умнее и терпимей брата, всегда сможет отговорить от необдуманных поступков, но Дживан никогда не слушал его. А когда с братом что-то случалось, мама укоризненно смотрела на Маара, будто он мог переубедить склонного к приключениям Дживана. Надо было сказать ему, что у Маара что-то заболело, что ему плохо, вернуться домой – отпускать его, да и лезть самому в неизвестную пустоту и темноту Маару очень не хотелось.
- Дживан, мы давно ушли из дома, мама будет искать нас.
- Я только спущусь, - не внимая словам брата, ответил Дживан, уже наполовину скрывшись внизу.
- Нам ещё обратно идти, будет темно, когда мы вернёмся, - Маар осторожно придвинулся к краю обрыва и умоляюще посмотрел на Дживана.
- Мы успеем, - он смело опускался ниже и ниже, пока не очутился на широком выступе, покрытым песком вперемешку с чем-то блестящим. – Ну вот, я стою, - он слегка попружинил на ногах. – Даже очень крепко, - в доказательство своим словам Дживан топнул ногой и попрыгал на месте. – Давай спускайся, тут хватит места на двоих, - он прошёл чуть вперёд и в сторону, ощупывая выступ.
- Дживан, я тебя очень прошу, вылезай, - Маар готов был заплакать, видя, что брат его абсолютно не слышит.
Дживан подошёл к стене и, проведя рукой по её неровностям, продолжал прыгать близко у края.
- Ну что же ты такой… - слова Дживана резко оборвались вместе с рассыпавшейся поверхностью под его ногами, и он скрылся в темноте.
- Дживан! – ответа не последовало. Маара мелко затрясло. На том месте, где стоял его брат, теперь зияла дыра. – Дживан!
Маар взял фонарик и вцепился в верёвку, опустив ноги с обрыва. Коротко всхлипывая, он опустился на опасный выступ и по-пластунски подполз к раю. Посветив фонариком, чей луч падал глубоко вниз, Маар различил неясные очертания руин и лежащего между ними брата. От его головы медленно растекалась бурая лужа.
- Дживан, - тихо позвал его Маар, едва сдерживая слёзы и вырывающиеся наружу всхлипы. Он поднялся на трясущихся ногах и вскарабкался по верёвке наверх, загребая руками песок, пытаясь вырваться из темноты. Буквально выкатившись из прохода, Маар стремглав помчался через лес, по той дороге, где они шли с Дживаном. Слёзы застилали глаза, он спотыкался и едва не падал. В голове то и дело возникали кадры, как Дживан срывается и его поглощает тьма.
Запнувшись за корень, Маар прямиком угодил в источник и даже не заметил, как холоден был тот. Мимо прошуршали мягкие красные крылья многогласки.
- Шиван!
Маар разрыдался. Он виноват в том, что не сумел отговорить брата и по его вине Дживан может умереть. Почему, почему он никогда его не слушал? Почему ответ за поступки брата должен держать Маар, ведь он младший! Это он должен шкодить и безобразничать, чтобы родители порицали его и ставили в пример Дживана. Почему так?!
Маар вырвался из густого кустарника и замер, завидев на дальнем кургане блики в окнах их дома. Что он скажет родителям? Что будет с ними, когда узнают о Дживане? Маар сорвался с места – каждая секунда дорога. Если он виноват, он ответит, только бы брат выжил. Только бы жил…
***
Тонкие пальцы выловили иглу, подтянули золотую нить и проложили последний стежок. Жемчужные пески на вышивке ничем не отличались от тех, что были за окном. Джамела выглянула в него, наблюдая за кружащимися птицами над Серым лесом. Что-то мальчишек давно нет, как бы не ушли в запрещённые места.
- Знаешь, нам всем нужно съездить на Кахье, - Амар поставил перед женой дымящуюся кружку с настоем и обнял Джамелу за плечи. – Мальчики должны знать, где их корни.
- Наши корни на Рахане, - отозвалась она, небрежно подёрнув плечом. Планета, сплошь покрытая океаном и на которой не утихают дожди, никогда не привлекала её. Она была рада выйти замуж за Амара, несмотря на то, что тот был киллером, и уехать подальше от невыносимой влажности. Как бы ханары не старались, но дреллы умирали и умирают от Кепраля. Джамела не желала такой участи себе и своей семье. Она выучилась на археолога, получила учёную степень и счастливо жила там, где выжить, казалось, было невозможно.
- Они должны увидеть эту красоту, - Джамела неодобрительно поджала губы. – На пару дней, и мы вернёмся сюда, к твоим пескам и жаре.
Амар состроил щенячью преданность на лице и глубоко заглянул в синие глаза с необычайным белым узором на радужке. Он отказался от гудящих ночной жизнью мегаполисов, где жил до знакомства с Джамелой, всерьёз подумывал о том, чтобы уйти от службы у ханаров – ведь опыт длиною в 20 лет более чем достаточен - ради сыновей и спокойствия жены. Ему очень хотелось показать мальчишкам, где он родился, где вырос и стал мужчиной, уважаемым дреллом.
- Соглашайся, - Амар встал на колени перед Джамелой, словно просил её руки. – Ты не пожалеешь, а мальчикам будет что вспомнить.
Прежде чем Джамела успела ответить, в дом влетел запыхавшийся Маар, почему-то мокрый и с ссадинами на лице и руках.
- Дживан… Он… Он упал… Там, в развалинах…
Амар резко вскочил, в то время как Джамела ухватилась за край стола, чтобы встать на ватные ноги.
- Каких развалинах? – едва вымолвила она.
- Около Серого леса, на курганном поле.
- Старые руины? – дрелла сглотнула подступивший комок. – Что вы там делали?
Маар не находил, что ответить. Он беспомощно открывал рот и растерянно смотрел то на суровое лицо отца, то на поникшую мать.
- Я... я пытался его отговорить…
Амар ринулся в соседнюю комнату, чем-то грохнул и вылетел из дома с объёмным чемоданом в руке.
- Он не слушал меня, - оправдывался Маар, глядя, как отец идёт к припаркованному у дома аэрокару. – Я не хотел туда идти, но он…
- Маарьял, садись, - коротко отрезал Амар, пропуская к аэрокару Джамелу с санитарной сумкой.
Маар сел в транспортное средство, вжав голову в плечи. Отец называл его полным именем только тогда, когда Маар был в чём-то очень виноват. И Маар, как никогда прежде, ощущал на себе неподъёмный груз вины и ответственности за брата.
***
Широкие, витиеватые трещины пропускали сквозь себя песок, массивные плиты потолка, казалось, вот-вот обрушатся, так опасно они балансировали на некрепких сваях, укрытых трещинами и изъеденных песчаной молью.
- Арашу, как только тут всё карточным домиком не сложилось, - Джамела осторожно ступала на песок, сверкающий крошкой неизвестного состава, из которого был построен проход. Она увидела верёвку, закреплённую Дживаном на крюке и обернулась на Маара. Тот виновато опустил глаза. Дрелла, мягко ступая, приблизилась к первому обрыву и посветила мощным фонарём вниз. Она что-то прошептала и коротко вздохнула. – Моего веса этот крюк не выдержит, так что страхуй, - она надела страховочную беседку и передала репшнур мужу. Он перекинул на её плечи санитарную сумку.
На тот злополучный выступ Джамела с лёгкостью спрыгнула и посмотрела вниз. Метров шесть, если не все восемь. Так сложно понять, когда там внизу лежит твой сын. Умело справившись с расстоянием и расставив крюки в более плотные места стены, она отстегнула карабин и приблизилась к Дживану. Амар посветил в её сторону, видя, как Джамела склонилась над телом, и по узкому помещению пронёсся её тяжелый судорожный вздох.
- Джем… - тихо позвал её Амар. Она распрямилась, выдохнув и шмыгнув носом.
- Я не вытащу его одна.
- Я спускаюсь, - Амар огляделся, ища хорошую опору для закрепления верёвки.
- Нет, тут слишком опасно. Плита ходуном ходит, она не выдержит веса ещё одного взрослого, - Джамела выудила инъекции панацелина, бинты и сняла верхнюю часть одежды. – Мне нужен твой плащ и что-то, из чего можно сделать подобие носилок.
- Джем, ты не сможешь…
- У нас нет времени ждать помощи, сделай то, что я прошу, - срывающимся голосом сказала дрелла, скручивая одежду в воротник для Дживана. – Зачем же ты сюда полез, малыш? Зачем, зачем?
Пока Джамела накладывала повязку и воротник на Дживана, Амар метался у аэрокара, не представляя, что можно использовать для носилок. В конце концов, он достал пистолет, что всегда хранился в бардачке, выстрелил несколько раз в сгиб спинки пассажирского сидения и, окончательно вырвав её, вернулся на развалины. Обвязав спинку, он осторожно спустил её вниз. Соорудив из оставшихся крюков крепления, дрелла обвязала их верёвками и осторожно переложила Дживана.
- Поднимать нужно вместе, равномерно, - она тронула шею сына. Пульс едва прощупывался. Миновав подъём, Джамела взялась за один конец верёвки, а Амар за другой - и под счёт они осторожно, но быстро подняли тело сына.
Из-за сломанного пассажирского сиденья места в аэрокаре не осталось, и, едва Дживана переместили в него, Амар погрузил всё снаряжение и умчался в местную больницу. Джамела вызвала по инструметрону скупщика, которому продавала свои вышивки, и тот перехватил их уже на подходе к колонии. В госпиталь они прибыли в тот момент, когда отец Маара сдавал кровь для Дживана. Он вышел из процедурной и обнял подошедшую к нему жену.
- Здесь ему не помогут, - тихо сказал Амар. Джамела посмотрела на него непонимающим взглядом. – Они сделают операцию, но здесь не Кахье. – Дрелла покачала головой. – Мы должны увезти его туда, Джем! Ты слышишь меня? Здесь нет ничего.
- Здесь есть врачи, - смаргивая слёзы, ответила она.
- Здесь нет высококвалифицированных врачей, здесь нет тех лекарств, что нам будут нужны, здесь нет… - он резко замолчал. Джамела с ужасом посмотрела на него.
- Что с Дживаном? – Амар молчал. – Что с ним?
- Ему нужны лучшие умы, - только и вымолвил он.
Маар смотрел на то, как горько плачет мать, уткнувшись в плечо отца. Маленький дрелл внезапно почувствовал себя брошенным. Он же здесь, он так же переживает за брата, за своего близнеца, такую же часть его самого! Почему на него не обращают внимания? Захотелось убежать, уничтожить те проклятые руины. Он медленно отвернулся от родителей и сделал пару шагов.
- Маарьял! – Маар медленно повернулся на голос отца. Амар подошёл к нему и присел. – Сейчас ты с мамой вернёшься домой, и соберёшь вещи. Не бери ничего лишнего, только то, что тебе необходимо, - Маар коротко кивнул.
- А как же Дживан?
Амар поджал губы.
- И его вещи тоже.
- Я не хотел, - по детским щекам потекли слёзы.
- Маарьял!
- Я говорил ему…
- Маарьял, - Амар слегка тряхнул сына. – Ты меня понял? – тот шмыгнул носом и снова кивнул. – Вот и хорошо, - он встал и обратился к жене. – Ничего лишнего, Джем. На нас сейчас работает только время. Об остальном я позабочусь.
Джамела взяла руку Маара и спешно покинула госпиталь. Маар не оглядывался на отца, ощущая его тяжелый взгляд на своей спине. Почему-то казалось, что он больше его не увидит. Таким как прежде – никогда.
***
Оглушительный раскат грома разбудил его. Маар не понял – был то сон или явь, но он ощущал дикий страх наяву. Он похрипел горлом, отпил воды из стоящего рядом стакана, перевернулся на бок и прислушался. За стеной раздавался тихий плач. Маар прикрыл глаза, стиснув зубы. Вот уже месяц они жили на Кахье. Вот уже целый месяц Дживан лежал в коме, а врачи лишь разводили руками, продолжая делать вид, что пытаются помочь ему. Маару не нравилось здесь, в этом мире стекла и бетона, холодном и мокром, где в стены бьются волны океана, а небеса не прекращают извергать гром и молнии. Здесь не было того уюта и комфорта, как на дальней, богами забытой Моане. Не было добродушной соседки саларианки, что так любила баловать близнецов своеобразными пирожными из водорослей и шалфейных листьев. Не было пробегающего с громкими возгласами и топотом мистера Сафокса – старого крогана, чьи вещи снова украли пыжаки. Не было Дживана…
От воспоминаний о брате защемило в груди, сдавило, и Маар зашёлся кашлем – рвущим глотку, раздирающим лёгкие на куски. Он сел в постели, глубоко вдохнул, судорожно выдохнул, лёгкие жгло. В комнату зашёл отец, быстро сел на постель сына и сунул ему в рот ингалятор. Два нажатия и стало немного легче. Маар отдышался, утёр выступившие слёзы и лёг на спину. Амар погладил его по голове.
- Я не люблю гром, - тихо сказал Маар.
- Я знаю.
- Но я буду терпеть, пока Дживан не поправится. Он же поправится? – отец не знал, что сказать. – Почему те, кто спас нас с нашей планеты, не могут спасти Дживана?
- Маарьял…
- Почему мама продолжает молиться Арашу, если она позволила Дживану спуститься туда? – Маар привстал на локтях, обиженно поджав губы. – Почему?
Если бы Амар знал ответы на эти вопросы! Он сам не понимал, почему боги оставили их семью, почему забирают старшего сына.
- Завтра я сам спрошу богов об этом, - серьёзно сказал Маар, улёгшись и тихо ойкнув от тянущей боли в груди.
Амар пожелал ему спокойной ночи и вышел из комнаты. Он зашёл на кухню и застал Джамелу, глядящую перед собой и обхватившую уже остывшую кружку с настоем. Она покачала головой.
- Ему нужна мать, - дрелла снова покачала головой. – Ему так же больно, как тебе или мне.
- Я не могу, - тихо ответила она и её губы задрожали. – Я не могу в это поверить.
- Джем!
Она подняла на него глаза. За этот месяц она сильно похудела, осунулась, черты лица заострились, а губы сжались в тонкую нитку. Джамела больше не плела и не вышивала картины золотыми нитями, не интересовалась археологией и младшим сыном. Мир померк вокруг неё с тех пор, как Дживан впал в кому.
- Разве ты не видишь? Это Кепраль, этот кашель я ни с чем никогда не спутаю. Это чёртов Кепраль! Зачем ты привёз нас сюда? – зашипела она. – Зачем пытаешься нас всех убить?
- Джем! – он вмиг оказался рядом с ней и поднял с места. – Дживану нужна помощь хороших врачей…
- Скоро Маара положат на соседнюю койку по твоей вине! – она вырвалась из рук мужа. – Скажи мне, в чём был смысл ехать сюда? Никто не может ничего сделать, никто! Ты убиваешь нас, медленно убиваешь! Эти мнимые спасители, ханары, ничего не сделали ни для моей сестры, ни для матери. Мы служим им, уничтожаем самих себя, а они ничего не делают для того, чтобы вылечить этот сраный Кепраль! – Джамела махом сшибла кружку со стола и та, ударившись в стену, со звоном разлетелась в стороны. Дрелла обессилено села на стул. – Я не могу смотреть на ещё одного умирающего сына.
- Ты нужна ему, даже если он умирает, - коротко отрезал Амар и скрылся в спальне. Киллеры не должны показывать своих эмоций, они должны быть тверды и решительны. Этому учит академия, ханары… Но как не скрывать своих чувств, когда твоя семья распадается, сдаётся на милость смерти? Как без боли и слёз смотреть на измученную мать и мучающегося ребёнка? Как быть сильным, когда хочется выть и рвать себя на куски?
Амар вынул из столика их семейную фотографию. Он должен быть сильным и даже жёстким. Ради них. Больше некому.
***
Ему стало плохо резко. Просто исчез воздух, словно кто-то сжал его лёгкие, как воздушный шарик и выпустил весь кислород. Маар возвращался в палату брата, неся в руке стаканчик с водой для матери, когда приступ схватил его за горло, а окружающий мир начал расплываться. Последнее, что он услышал, как кто-то кричит: "Чей ребёнок?"
Очнулся он уже на койке в нескольких палатах от своего брата. Доктор Дейт – высокий кареглазый дрелл - что настоял на его госпитализации, так же вёл и Дживана. Маар теперь практически жил в его палате, пока очередной приступ не косил его с ног. Так прошло ещё две недели. Ингаляционные процедуры, палата брата, анализы крови и гистология, снова ингаляционные процедуры, палата брата и так до бесконечности. После последней процедуры ингаляции Маар до палаты Дживана не дошёл, вновь ощутив помутнение в голове и нехватку воздуха. Когда он очнулся, к лицу была прикреплена кислородная маска, а рядом с койкой стоял отец и дрелл в белом халате.
- Резкая смена климата, стресс, предрасположенность к синдрому. Вам следовало бы остаться на вашем прежнем месте, но зная вашу ситуацию… - врач замолчал. – На данный момент мы можем помочь лишь ингаляцией и кислородом, чтобы не вызвать кислородное голодание.
- Есть хоть какой-то способ, экспериментальный, либо уже что-то новое…
- К сожалению, ему поможет лишь пересадка, но доноров не так много, сами понимаете. Точнее их вообще нет.
- Арашу! - в дверях появилась Джамела. – Мы живём во времена технологий и медицинский открытий, а вы Кепраль излечить не можете!
- Джамела, пожалуйста, - почти умоляюще произнёс Амар. Он порядком устал от постоянных скандалов жены с медперсоналом.
- Один мой сын почти мёртв, вы и для второго ничего не делаете, - она прошла к койке Маара и ласково погладила его по голове. Врач коротко кивнул Амару на выход из палаты.
Амар вышел следом. Болан Дейт привык к подобным реакциям, и он искренне сочувствовал семье Амара, понимая как это тяжело терять сразу двоих сыновей. Он провёл Амара в свой кабинет и предложил ему присесть. Тот отказался. Дейт положил эпикриз перед собой, потёр глаза и промолвил:
- У нас есть донор для Маарьяла, - Амар шагнул вперёд и чуть не навалился на стол, чтобы окатить врача вопросами, но тот сразу же его осёк. – Это ваш старший сын. – Лицо Амара окаменело. Да как он смеет такое предполагать! Дживан жив, есть вероятность того, что он придёт в себя. Прежде чем Амар успел выдать порцию негодования, Дейт опередил его. – Мозг Дживана умер около двух часов назад. Ровно тогда, когда у Маарьяла начался приступ. Как понимаете, сообщить раньше мы вам не могли, но если вы примете моё предложение, то спасёте младшего сына. Я понимаю и соболезную вашей утрате, но решение нужно принять немедленно.
- То есть отключить Дживана? – Амар упал на стул и прикрыл лицо.
- Да.
- Она не даст.
- Вы должны объяснить своей жене, что Дживан умер. Его лёгкие бесполезно вентилируются машиной. Лёгкие, которые спасут Маарьяла. Мы проведём все тесты, операцию – всё, что спасёт его, но вы должны взять на себя эту ответственность, как отец и как муж. Джамела не в состоянии мыслить разумно, она подавлена и убита горем, поэтому как врач, я прошу вас подумать о жизни Маарьяла.
- Я всё понял. Спасибо, доктор.
Амар медленно вышел из кабинета. Он подошёл к кулеру, налил воды, неспешно выпил и, вернувшись к палате Маара, замер перед окном. Он помнил, как близнецы появились на свет. Джамела не доверяла докторам, ни единому, поэтому Амар принимал роды сам. Он помнил, как сейчас, когда на его руках оказался маленький комочек с удивительными синими глазами, а следом за ним появился и второй. Два брата, две силы, два начала, способных объединиться в одно целое. Близнецы в религии дреллов считались ангелами возмездия и справедливости, даром небес, их появление благословляло семью. На что было послано благословение с появлением Дживана и Маарьяла, Амар не знал, но вера в старых богов тихо угасала с каждой минутой. Только от его решения зависит жизнь теперь единственного сына.
Он тихо открыл дверь и подозвал Джамелу. Маар вяло открыл глаза. От нехватки кислорода он был слаб и постоянно спал, а если находился в сознании, то не улавливал информацию. Он проводил мутным взглядом мать, набрал в лёгкие воздуха и замер, пытаясь услышать хоть что-нибудь, о чём говорили родители. Но стекло, отделяющее его палату от коридора, было плотное, и различать, о чём идёт речь, Маар мог только по жестам. Отец что-то сказал Джамеле, она замотала головой, обхватывая её руками и срываясь на крик. Неприятно кольнуло где-то у сердца. Дживан… Кажется, отец назвал его имя. Что-то с братом. Что-то нехорошее, от чего мама могла ударить отца по лицу и убежать. Маар стянул маску с лица, разлепил сухие губы и тихо позвал отца. Слишком тихо, чтобы тот услышал. Амар ещё долго стоял в коридоре, слушая, как Джамела блажит на всех врачей и надрывно рыдает из палаты Дживана. Он глянул на Маара и тут же влетел к нему.
- Дживан, - произнёс он.
- Не снимай её, - он вернул маску на лицо сына и крепко обнял его. – Всё будет хорошо, - он убаюкивал сына, чтобы тот не спрашивал про Дживана. Про обнявшего океан брата.
***
Джамела никого не пускала в палату несколько дней, заперев дверь и не отходя от тела Дживана. Доктор Дейт коротко намекнул Амару, что времени у них совсем нет и решение должно быть принято. Маар спал беспокойным сном, то и дело просыпаясь, словно от кошмара и снова проваливаясь в забытье. Ингаляции спасали лишь на время, но боль никуда не уходила. Смотреть на страдания сына Амар уже не мог. Он покинул палату Маара и постучался к Джамеле.
- Уходи, - только и ответила она.
- Джем, пожалуйста. Ради Маарьяла.
- Нет!
Они дали Джамеле свыкнуться с мыслью о смерти сына, но её непринятие переходило все разумные границы, а сроки поджимали. Амар вздохнул и попросил доктора открыть дверь. Разумеется, на дверях стоял взламывающий код для таких случаев.
- Джем…
- Я не пущу тебя к нему, - сквозь зубы сказала дрелла. – Я не дам тебе его убить.
- Ты убиваешь Маарьяла, - Джамела покачала головой. – В эту самую минуту ты не даёшь ему никакого шанса.
- Это же наш сын, Амар. Как ты можешь?
- Джамелия, - он приблизился к ней, сел на колени и обхватил её лицо. – Мы потеряем их обоих, если ты не позволишь им сделать это.
- Нет, я не пущу их сюда. Я не позволю им кромсать тело моего мальчика!
- Выслушай же меня! – он тряхнул её. – Тебе больно, но Дживан умер. Его больше нет, он ничего не чувствует, но чувствует Маар - и если мы не примем решение, умрёт и он. Ты это понимаешь?
- Я не могу, Амар, - сиплым голосом произнесла Джамела. – Не могу.
- Я сам. Я сделаю это.
Дрелла высвободилась из рук мужа и отошла в угол, пряча лицо в ладони. Амар подошёл к Дживану и положил руку на его лоб.
- Прости, что не уследил за тобой, - он выдохнул и прочитал молитву Калахире: - Калахира, будь милосердна, прими душу в объятья свои. Да не познает она никогда смятенья, да не терзают её муки. Омой её холодным дождём и вознеси к глубинам, где обретёт она покой.
Невидящими глазами Амар подошёл к аппаратуре, поддерживающей жизнь в теле Дживана, отключил её и отошёл от койки сына. Доктор Дейт снял нулевые показания со сканера и отдал распоряжения медсестре о подготовке операционной.
- Если вы, - Дейт обернулся на выходе из палаты на голос Джамелы. – Если вы убьёте моего сына, я убью вас.
Доктор согласно кивнул и быстрым шагом направился в операционную.
***
Маара ослепил яркий свет. Сперва он подумал, что они вернулись домой и жаркое солнце слепит его глаза. Приглядевшись, он увидел лишь большую лампу над собой и врачей в белых халатах и масках возле себя.
- Показатели стабильны, - сообщила азари, и над Мааром склонился тот самый дрелл, с которым разговаривал его отец.
- Хорошо Маарьял, сейчас я надену на тебя маску с газом, ты досчитаешь от десяти до нуля и немного поспишь. Согласен?
Маар слабо кивнул и, ощутив маску у лица, начал считать:
- Десять, девять, восемь…
***
Тёплая волна лизнула его босые ноги. Маар открыл глаза и глубоко вдохнул солёный воздух. Он резко подскочил и сел, изумлённо озираясь. Океан. Откуда он здесь и где это здесь? Маар встал на ноги, щурясь от закатного, но яркого солнца. Дрелл никогда не видел океана, лишь на картинках да голограммах, что привозил отец. Маар резко обернулся. Где он? Где Дживан? Позади него открылся Серый лес. Как странно – на их планете не было ни океанов, ни морей, как Серый лес оказался тут, или это Маар оказался неизвестно где?
По спине хлопнул лёгкий ветерок. Маар хорошо знал это прикосновение. Венценосная многогласка. Она покружила над ним и звонко ухнула:
- А-а-ар!
Птица не могла признать его со второй встречи. Если только рядом где-то Дживан. Маар помчался за многоглаской, выкрикивающей его имя. В груди зажгло, дрелл остановился, отдышался, и смело вбежал в густой кустарник. Птицы не было видно, лишь чужие голоса звучали над ним. Вдруг впереди хрустнула ветка, и раздался выкрик многогласки: "Шиван!"
- Дживан!
Маар помчался по направлению звука и замер у источника. Брат стоял в холодной воде, приподнял согнутую в локте руку, на которую села птица.
- А-а-ар!
Дживан звонко рассмеялся.
- Я думал, ты никогда не дойдёшь, трусишка.
Маар пару раз моргнул. Дживан здесь? Жив и невредим?
- Дживан? – неуверенно спросил Маар.
- Пойдём, - он махнул рукой к себе, - я покажу тебе кое-что.
Маар шагнул к брату, но тут же словно очухался ото сна.
- Нет, постой! Идти куда?
- Я хочу тебе кое-что подарить.
- Нет, я не пойду с тобой. В этот раз не пойду.
Улыбка увяла на лице Дживана. Он вышел из источника и приблизился к брату.
- Ты не веришь мне?
- Я верю, но я хочу, чтобы ты был здоров, чтобы всё было, как раньше. Чтобы мама не плакала.
Многогласка слетела с руки Дживана. Он проводил её печальным взором, достал из кармана ракушку и протянул брату.
- Открой её.
Маар взял в руки белую ребристую ракушку, открыл её и увидел молочного цвета жемчужину.
- Я всегда буду здесь, - Дживан коснулся груди Маара и, отойдя назад, начал исчезать в густом тумане.
- Дживан! Нет, вернись! Она мне не нужна, забери! – он протягивал на ладони жемчужину, но брат лишь улыбался. – Забери её, Дживан! Мне нужен ты!
- Дживан!
Маар очнулся с именем брата на губах. Джамела то ли испуганно, то ли облегчённо выдохнула и подошла к сыну.
- Дживан, - не переставая шептал Маар. – Где он? Где мой брат?
Джамела переглянулась с Амаром. Стоит подождать, прежде чем сообщать о смерти брата. Маар слишком слаб.
- Скажите мне, что с ним? Он же был здесь, я видел его. Где Дживан?!
- Маарьял, успокойся.
Путая реальность со сном, Маар продолжал звать брата.
- Дживан умер, - внезапно выпалил Амар, жёстко и пренебрежительно. – Теперь есть только ты.
- Нет, - Маар отрицательно закачал головой. – Нет, он был здесь! Он… - мальчик вспомнил про жемчужину. – Где она? Где жемчужина? Отдайте её ему, она не нужна мне. Отдайте ему!
На крики пришёл доктор Дейт и понял всю ситуацию. Он быстро набрал успокоительное в шприц и ввёл Маару.
- Не надо, - заходился он рыданиями. – Она мне не нужна, не нужна…
***
Четыре месяца спустя.
Отец занимался с ним каждый день в течение нескольких часов. Начиналось всё с расслабления сперва ног, потом мышц рук, грудной клетки и затем шеи. Каждое занятие лечебной гимнастики заканчивалось общим расслаблением всех мышц спустя долгое время. Сегодня Маар не мог усидеть на одном месте спокойно, постоянно отвлекаясь на участившийся кашель матери, которую не видел уже пару дней.
- Почему ты не отведёшь её к доктору Дейту?
- Ты отвлекаешься, - Амар разогнул спину сына и дал ему РЕР-бутылку. Маар нехотя взял её, вдохнул воздух через нос и выдохнул через трубочку в бутылку. За эти полгода подобный тренажёр надоел, и Маару всё чаще хотелось его выбросить. Но те, кому была проведена трансплантация лёгких, теперь всю жизнь должны провести за дыхательной гимнастикой.
- Я устал, - выдохнул Маар, абсолютно не желая продолжать тренировки. Никогда больше!
- Ты должен терпеть, - спокойно ответил его отец, жестом показывая на продолжение гимнастики.
- Зачем она мне вообще нужна?! – Маар вскочил на ноги и отшвырнул от себя бутылку. – Почему они не спасли Дживана? Почему ты ничего не делаешь для мамы?
- Маарьял.
- Нет! Я ничего больше не сделаю, если ты не отведёшь её к врачу!
- Ты продолжишь тренировки, хочешь ты этого или нет. Теперь от них зависит твоё здоровье.
- Плевать я на него хотел!
Маар, которому два месяца назад исполнилось шесть лет, сильно изменился после смерти Дживана. Он всё больше стал напоминать умершего сына не только Джамеле, но и Амару. Та же вспыльчивость, агрессивность, нежелание слушать кого-то и делать то, о чём просят. Словно место Маара занял Дживан - и лишь отсутствие тонкого шрама на скуле говорило, что перед ними младший сын. Амар снисходительно относился к проявлению эмоций сына, но последние его слова больно задели душу. Если бы он только знал, кому обязан своей жизнью! Амар медленно встал, подошёл к Маару и хлёстко отвесил ему пощёчину. Чтоб почувствовал наверняка.
- Ты сам не ведаешь, о чём говоришь. Не делай из себя жертву, не ты один потерял Дживана. Ты должен стать сильнее, тебе же это на пользу. Я не просто так провожу с тобой эти занятия. Ты должен стать уважаемым членом общества, поэтому в скором времени ты отправишься в академию.
Не успев опомниться от пощёчины, Маар опешил от новости об академии. Зачем ему туда? Зачем служить этим ханарам, которые ничего не сделали для Дживана? Для чего выслуживаться всю жизнь?
- Я не пойду туда, - сдерживая слёзы, твёрдо заявил он.
- Я тебя не спрашиваю.
Маар помотал головой и ринулся к двери в спальню.
- Мама! Мама, открой! Я не виноват, что напоминаю вам Дживана! Я не хочу в академию!
Дверь с тихим шелестом открылась, и Маар бросился навстречу стоявшей в проходе матери.
- Я не виноват, что он умер, - по лицу мальчика катились крупные слёзы. – Я пытался его отговорить, я не мог…
- Малыш, - Джамела присела перед ним, - так нужно. Ты станешь сильным мужчиной, поймёшь, что это необходимый опыт для тебя. Многие прошли через академию, в ней нет ничего страшного. Ты же умный мальчик, смелый, - дрелла сдержала рвущийся наружу кашель. – Ты вернёшься домой, и мы тебя встретим.
Маар недоверчиво посмотрел на мать. Он слышал, как внутри её груди что-то клокочет, словно в бездне океана.
- Я пойду в академию, только когда ты перестанешь кашлять.
- Маар…
- Я не брошу тебя!
- Маар… Маарьял, - она прижала его к себе. – Ты никогда не бросишь меня, но иногда, чтобы жить, нужно принять непростое решение, - Джамела посмотрела в глаза сына. Такие же синие и с необычным белым узором, как у неё. – Хочешь, я сделаю твои любимые пироженки? Кажется, у нас что-то оставалось.
Маар уткнулся в её шею и кивнул. Джамела, собравшись с силами, подняла сына на руки и остановила Амара, шагнувшего её навстречу. У неё достаточно сил, чтобы провести, возможно, последние часы с сыном.
Когда Маар уснул, уже глубокой ночью, Джамела тихо покинула его комнату и обратилась к мужу:
- Увози его как можно скорее, он не должен видеть этого. Увози его и уезжай сам.
Амар взял в ладони её холодные пальцы и прижал к губам.
- Я не оставлю тебя.
- Не оставишь, но уедешь.
Дрелл мягко обнял её, успокаивающе провёл пальцами по выступающему позвоночнику и тихо промолвил:
- И после смерти, где сходятся границы света, мы встретимся на берегу, откуда вышли и куда вернёмся, - он нежно коснулся губ Джамелы своими. – Я никогда не оставлю тебя.
***
Здесь не было поощрений за хорошее поведение. Наставник не хвалил и не бранил за проступки, но тренировки становились жёстче. Сидеть по пять часов в одной позе, не шевелясь и пытаясь слушать свои инстинкты, было для Маара невыносимо. Разум то и дело уносился далеко отсюда, в полутёмную комнату, где проводились тренировки с отцом, а за стеной надрывно кашляла мать. Мальчик тряхнул головой, шмыгнул носом и согнулся. Спина устала от постоянного напряжения – расслабиться толком Маар не мог. По спине пронёсся разряд тока, несильный, но достаточно неприятный, чтобы Маар выпрямился. Это наставник так заставлял держать тело, стрекая мальчишек своими щупальцами.
- Этот видит, что мальчик не принимает свой путь и стремится к хаосу.
- Я не хотел, наставник. Прошу простить меня.
Маар ощутил презрительный взгляд на себе. Это Кирьял, лучший на курсе, сирота. Держался лишь тех, кто был таким же одиноким, пренебрежительно относившимся к "семейным". Маару было плевать на то, как Кирьял к нему относится, что говорит, но нутром ощущал, что оставаться один на один с ним не хотел. Не потому что "брошенка" был сильнее или лучше, а потому что Маар ощущал жуткое раздражение и гнев по отношению к собрату. К другим же мальчишкам Маар не чувствовал ничего. Он хотел лишь поскорее закончить сегодняшние занятия и остаться одному, у фрески Амонкиры, в углу с пышно цветущими растениями. Там его никто не беспокоил.
По окончании занятий Маар шустро юркнул в коридор, ведущий к фреске, но голос наставника остановил его:
- Этот желает проводить мальчика к посетителю.
Маар обернулся и, едва сдерживая порыв помчаться вперёд, подошёл к наставнику и медленно вышел с ним в зал приёмов. Отец. Мальчик выдохнул. Мама ни разу не навестила его. В последний раз, ровно месяц назад, Амар сказал, что Джамела у врача, что вроде ей становится лучше. Но Маар чувствовал смятение внутри. Что-то сжимало грудь, жгло. Он замер, приложил ладонь к мерно стучащему сердцу и двинулся к отцу. Он поприветствовал наставника поклоном и, когда тот покинул их, спросил:
- Тебя что-то тревожит? – Амар по обычаю двинулся вдоль широкого аквариума.
- Она снова не пришла, - Маар проводил взглядом проплывшую мимо рыбку. – Я жду её каждый день, почему она не приходит?
- Ты знаешь, что только один родитель может навещать своё дитя раз в месяц. Очень скоро я смогу приходить сюда лишь раз в полгода.
- Тогда она обязана была прийти! Почему ты не говоришь ей, что я её жду? Где она? – Маар сжал зубы, в глазах уже стояли слёзы. Вся система академии нервировала его. Казалось, будто ханары специально разделяют детей и не дают видеться с родителями. По сути, так оно и было. Ханары вытесняли привязанность, любое проявление слабости. Мало кто, выйдя из стен академии, возвращался в семью.
- Маарьял, твоя мама не сможет навестить тебя.
- Почему?
Амар стиснул челюсть. С поступлением Маара в академию, сын стал отдаляться от них, в частности от отца. Амар понимал, что ему не хватает матери и что было бы лучше отдать его немного позже, но так хотела Джамела. Амар не мог не исполнить последнюю просьбу жены.
- Маарьял, ты увидишь свою маму очень нескоро. Путь за океан долог и прежде, чем ты ступишь на пески вечности, ты принесёшь много пользы своему наставнику.
Маар отступил назад. Что он такое говорит? Мама не могла уйти за океан, она же обещала встретить его дома!
- Ты врёшь! – выкрикнул мальчик, привлекая внимание проходящего мимо ханара.
- Маарьял, ты не должен так вести себя.
- А ты не должен был забирать меня у неё! Я не верю тебе!
- Твоя мама умерла, сын. Остались только ты и я, и это неизменно.
- Я не верю! Она не могла умереть! Ты врёшь!
- Она умерла месяц назад, - Маар опешил. Мама, его любимая мама умерла месяц назад, а ему никто ничего не сказал? Не дали возможности проститься с ней?! Маар отошёл ещё на несколько шагов от отца. – Это было неизбежно, Маарьял.
- Это ты виноват, - тихо ответил он, пятясь всё дальше и дальше. – Ты привез нас сюда. Я тебя ненавижу, - прошипел он, резко развернувшись и врезавшись в длинные щупальца ханара.
- Этот считает проявление гнева недопустимым в стенах священного учения.
- Я вас всех ненавижу! – выкрикнул Маар, ощущая ожог на лице, и кинулся прочь.
Он остановился только у фрески, прижавшись к ней лбом. Слёзы текли по лицу, щипали места ожога. Маар громко всхлипывал. Как отец мог ему врать?! Как он мог отнять у него мать? Зачем они сюда приехали, если все только умирают? Маар глубоко вдохнул. Виноват только он. Он не уберёг брата, не отговорил его. Из-за его несмелости Дживан погиб. Из-за него умерла мама. Нет, виноват лишь он, больше никто.
- Ты слабак, - раздался за спиной надменный голос Кирьяла. Маар повернул к нему заплаканное лицо. – Ты ничтожен и уязвим, если позволяешь себе это, - Кирьял кивнул головой, указав на слёзы.
- Убирайся, - сквозь зубы промолвил Маар, ощутив прилив гнева. – Тебе никогда не понять, что значит потерять кого-то близкого.
- Смерть это лишь начало долгого пути. Ты глуп и безрассуден, если не понимаешь этого, если допускаешь каким-то чувствам брать над собой верх.
- Заткнись! Ты "брошенка", ты не знаешь, что такое семья!
- Нет никакой семьи, - голос Кирьяла отдавал ядом, коим наставник пропитывал умы мальчишек. – Есть лишь те, кто вскормит и вырастит тебя. Мы рождаемся и умираем одни, наша сила - в одиночестве. Когда-нибудь ты поймёшь это, и не будешь жалеть мёртвых.
Как он смеет! Как смеет говорить такое о Дживане? О маме?! Кто он такой, что возомнил себя богом Агехатива – бесстрастным, равнодушным, которому молились, чтобы избавиться от страстей. Да что он знает о чувствах внутри семьи, о том как счастливы были и отец и мать, как любили своих сыновей! Разум застлала ярость, неведомая сила прокатилась волной по телу.
- Как ты смеешь так говорить о них?!
- Ты безнадёжен, - коротко заключил Кирьял. – Наставнику это не понравится, и ты вылетишь из академии, став ненужным отребьем.
Кирьял брезгливо отвернулся от Маара, совершенно не ожидая от него атаки. Чёрная тень сбила его с ног и повалила на пол, осыпая лицо ударами кулаков с чуть голубоватым свечением на пальцах.
- Ты никогда не узнаешь, что такое семья! – рычал Маар, нанося удары один за одним. – Тебя никто никогда не будет любить! Ты никто! – удар. – Никто! – ещё удар. – Ты замолчишь навеки, - Маар округлил глаза и схватился за шею собрата. Замолкнуть, заставить молчать этого высокомерного гада, чтобы не смел порочить ядовитыми словами никого. Никогда!
Голубое свечение на кулаках становилось сильнее, ярость застилала глаза. Кирьял беспомощно раскрывал рот, пока руки, державшие его за горло, не вспыхнули огнём. Маар услышал, как под пальцами раздался хруст. Кирьял захрипел, в его горле что-то булькнуло.
- Милостивая Арашу!
Маар вскинул голову. Напротив него стоял дрелл, с выпученными глазами. Где это видано, чтобы мальчик задушил другого в стенах академии? Задушил дрелла! Инструктор впервые видел биотику у шестилетки, а это означало большие проблемы, учитывая, под воздействием чего она проявилась.
Маар разжал пальцы и прижался к стене. Голова готова была расколоться, будто жидкий огонь расплавлял её. Пальцы жгло, а выброшенный в кровь адреналин заставлял бежать куда глаза глядят. Но бежать он не мог. Инструктор, что стал свидетелем произошедшего, вызвал помощь по инструметрону и взял Маара в болезненный захват, заломив тому руки за спину. В таком положении он ничего не сделает.
Наставник долго что-то говорил, переливаясь люминесценцией и покачиваясь из стороны в сторону. Маар не слушал его. Не желал запоминать тот бред, которым тут кормили всех. Во избежание повторения инцидента, он теперь будет обучаться отдельно от всех, более жёстко и под контролем сразу двух инструкторов. Жить в крыле трудно поддающихся обучению, тренироваться наравне со старшими группами, находиться под неусыпным контролем. Тюрьма, только для детей, детство которых кончалось, едва они попадали в академию.
- Твои родители выбрали тебе хорошее имя. Маарьял – сын Мириам, великой пророчицы. Само твоё имя определяет твой путь, дарует тебе силу интуиции и проведения. Твой дар - незаменимый вклад в твою жизнь, которая хорошо послужит Этому. Создавая хаос и смятение, ты идёшь против воли судьбы, Маарьял. Этот полагает, что твоё обучение закончится гораздо позже для усмирения хаоса внутри тебя.
Маарьял. Как же он не любил своё имя. Слишком серьёзное, абсолютно ему не подходящее. Дживан и мама всегда называли его Маар, произнося это имя с некой нежностью, поощрением. Отец чаще называл его полным именем, пытаясь взрастить из мальчика мужчину, без нежностей и прочей женской ласки.
Наставник всё говорил и говорил, растягивая слова, вещая о смысле и предназначении Маара.
- Изучив всё это, ты постигнешь свободу, - наставник, наконец, замолчал и спросил: - Тебе есть, что сказать, Маарьял?
Он медленно поднял голову, нахмурился и твёрдо ответил:
- Меня зовут Маар.
@темы: будень, фикрайтерское, пост сдал, пиСрательство, Mass_Effect, хэдканон наше все